Диалогический кодекс, vol.VII, продолжающий предыдущий

И сразу же о «Теогонии» Гесиода. Не совсем понятно, кто все-таки является творцом мира материального? И каким образом здесь приплетен брак Неба и Земли, Ураноса и Геи?

Здесь всё зависит от того, в каой оптике мы рассматриваем мироздание, включая не-материальные и не-субстанциональные его формы. Согласно креационистам, прежде всего — монотеистической иудейской религии, Демиург сотворяет мир из самоё себя — содержит в самоё себе все Эоны. Мироздание в креационизме схематически можно изобразить графически как «матрёшку», в которой внешняя полая фигура слита с внутренними.

Пневматик-креационист различает эти пласты как симфазные, безотносительно внешних проявлений. Креационист-психик — один из Эонов, который он успел исследовать наиболее хорошо (в керигматическом понимании, керигматики вообще чаще всего бывают нетерпимыми креационистами).

Илики, как правило, не восприимчивы к целостным образам и полноте мысли, - в настоящее время идиома постмодерна и вовсе наделила превосходящей их неуклюжие попытки смастерить некое подобие метафизики: никакой целостности и нет, Эоны — сингулярные экзистенциальные хронотопосы (време-пространства), холизм изобретён только для того, чтобы вы путались в её грандиозных скриптурах, монограммах и «лингвистической кабале» (не путать с Каббалой).

А вот и пример гностического креационизма: 10-я глава "Седмичный Корень Алфавита" книги Морева-Вулих Н. Римский классицизм: Гебдомада, создавшая «Полярный Мир Кириллицы», «причиной» своего возникновения «Седмичный Корень» Плеромы. По словам Филона Александрийского (прото-православного), образом высшей Семерки «по праву можно считать гебдомаду». Сам Господь Плеромы вместе с Демиургом и Софией Премудростью Метасферы от преизбыточной полноты блага и любви творят «азбучную Гебдомаду», выделяя на это Десятинную часть божественной энергии.

В манифестационизме всё гораздо сложнее. Небытие — первично. Не-тварная изначально природа невыразима, и даже Materia Prima появляется в средоточии её, только после того, как Эннойя (Мысль) порождает по-следующие (ещё вне времени) Эоны, - о чём см. ниже, эпитомы из переводов Е.Афонасина и Е. Родина. Все Эоны представляли собой диады (совершенство союза Ураноса и Геи - мифологическое воплощение диады).
Кроме Психеи, первичной Души, также упоминаемой под именем Ахамот, породившей Первоархонта, с чего и началась история за пределами Плеромы. По одним источникам, - Первоархонт порождён из страха (что мне представляется более убедительным) одиночества Психеи, лишённой полноты и не надеющейся на причастность к ней. В каноническом для гностиков «Апокрифе Иоанна» также повествуется, что Ахамот преисполнилась поначалу зависти к Отцу, а затем гордыни, произвела отдельный от всех Эон, и...

Мы неоднократно цитировали в лекции об Одиссее, и многих записях в блоге эпитомы из теогонического Мифа: Кронион кастрировал собственного отца и низверг его в Тартар (кстати, Тартар, это что? Бездна. Бездна какая? Космическая). Не для того, чтобы обладать Матерью во всех смыслах: фалл суть властная вертикаль, даже если ему нечего оплодотворить. Если гностический Миф отстраняет Психею от тварной Гебдомады, составившей совершенную диаду с Логосом, то политеистический античный миф находит решение в чистой Манифестации — не-тварная природа, сотворённая в первичном не-бытийственном Хаосе, организуется (что не есть творение в собственном смысле слова) собственными креатурами, в свою очередь — её про-явлениями.

В данном экскурсе необходимо пояснить, что манифестационизм и креационизм — не есть нечто данное в Примордиальной Традиции, это не более и не менее, чем «схемы» противостоящие и враждебные друг другу в силу всё той же культуральной доминации. Христианскому креационизму был остро необходим «внутренний иной», и, хотя из «бог создал всё из не-тварной первичной субстанции» не следует отрицания всемогущества божьего (потому как — кто обратил Хаос в единственное и неповторимое творение?), как и не следует и много-божия, - из приумножаемых Эонов-диад не следует, что в начале не было Единого, но — самоустранившегося. Но объяснить это практически невозможно иначе, как сложными умозрительными конструкциями, воспринимаемыми не большими, чем виртуозной казуистикой (для современного человека).

Вопрос об «опасениях самого себя» западным обществом. Означает ли это, что ему на каком-то уровне известна категория Прединстанции, и изначальной ошибки как ее составляющей? И о спорадических «всполохах жизнедеятельности», которых предпочли традиционалисты. Не могут ли оно оборвать провода развертывания изначальной ошибки? Ранее я понимал Консервативную Революцию как приостановления этого развертывания, устремления на Юг по Герману Вирту.

В известном, унифицированном смысле, самому заурядному западоиду известна Предистинация, но — уже вне связи её с Примордиальным, и, в целом же, Традицией. Точнее следовало бы подчеркнуть, что любой современный человек, и европеец priori loco, опасается признать то, о чём мы повествовали и в предыдущих письмах, и в этом же: признать, что архонтический порядок принуждает его косвенно и прямо совершать множество бессмысленных и бесполезных поступков. Оправдание этим поступкам воспроизводимо одной фразой: этих существ недостаточно (неверно) информировали, им сообщили даже не полу-правду, - крохотную частицу правды, затерянную среди непроницаемой «лжи».

Почему закавыченной «лжи»? Потому что восприятие их уже артикулированно sub specie «увлекательного» сценария, онтологической интригой, но и те они не способны воспринимать в их полноте. Только те унификации, которые заведомо регламентированы и детерминированы дисциплинарном диспозитивом. Иначе, - все с естественной лёгкостью включались бы в циркуляцию акторов и функторов массмедиа, не на уровне реципиентов, и всем — была бы понятна элементарная истина, что «они не должны думать, что Бытие появляется для них, но, напротив, - они для бытия».

Смысла информировать т.н. «всех» нет не потому, что любое знание наказуемо; гипотетически и актуально, Архонты могут наказать кого угодно и за что угодно в самый непредсказуемый момент.

Смысла информировать об этом «всех» нет именно в виду общей беспомощности разнообразных «большинств», кем бы они ни рекомендовались, и какова ни была их численность. Ещё философы досократики противопоставляли фюзис и технэ, природное / естественное — искусственному, механическому, и вот, в первой половине XX века состоялось «совокупление» естественного и искусственного. Какое отношение имеет к этому непринятие массовыми обществами Традиции? Эрик Дэвис объясняет, какое, но, как и любые прилежные и образованные западоиды, делает сознательно (?) контртрадиционные выводы, причём, с экзальтированными интонациями.
Абсолютное большинство экспертов в области техники так или иначе включены в архонтический порядок, с того момента, как появилась возможность «компенсировать» недостаточность сакрального, исчезающего из человеческого существования и культуры. Эрик Дэвис в первых же главах книги упоминает легендарного Mechanicos, Герона, именуя его недвусмысленно, - «изобретатель гаджетов».

По Бодрийяру «гаджет» - «безделушка», бесполезная вещь, в традиционном обществе — не только бесполезная, но и вредная. Вред гаджета заключается в его экспансивности: человек теряет последние под-держивающие его нити причастности к Традиции, его восприятие регрессирует до условных рефлесов на внешние раздражители (невозможно «прислушаться к себе», потому что оглушает повсеместный гвалт и гомон), между тем, как нарастают «фантомные боли», аналогичные испытываемым ампутантами. И появляются: книжки с очень крупными и очень простыми словами; натюрморты, портреты и пейзажи , «осмысленные» не более, чем пост-современная телевизионная реклама; ласкающие слух «кимвалы бряцающие», выслушивая день за днём которые человек уже не в силах представить себе пифагорейскую гармонию и Вселенский Монохорд герметиков, о чём пишет Евгений Всеволодович Головин; анестетики-обезболивающие и стимуляторы, от «бодрящего кофе» по утрам и ежедневных сетевых штудий по развлекатиельным порталам рунета, подразумевают полную зависимость от них.

Я не могу ответить на вопрос, может ли быть исправлена ситуация методами и средствами массовых коммуникаций. Пока что наблюдаемы разнообразные «всПоМоществования» регрессу и дальнейшему ухудшению ситуации, в виду общей безответственности и пассивности. Разумеется, информационные порталы традиционалистам нужны, но не для того, что бы в единочасье исправить ситуацию. Для того, чтобы уведомить уже заинтересованных: осуществляются определённые инициативы, есть смысл солидаризоваться. Поэтому, с умозаключением – подлинное преодоление ДД, его «шумовой завесы» возможно лишь путем установления отношений Господства и создания сети масс-медийных проектов для поддержания этих отношений в условиях наличия элементов информационного общества в Археомодерне, - следует повременить. Потому как первое, «инсталляция», невозможна в силу императивной о-посредствованности внешними условиями, а второе — доступно очень немногим, притом, что изначальное значение и стратегия может быть радикально изменена в самый непредсказуемый момент.

О Консервативной Революции скажем следующее:
Некоторое время назад нам довелось наблюдать в сетевом дискурсе (не припомним, где и когда именно) прискорбное зрелище. Некий безответственный, и, несомненно, беспомощный гуманитарий, в силу очередной издевательской шутки Архонта ставший «деятелем» некой политической группировки, сочинил статью о Консервативной Революции. Статья на девять десятых состояла из шаблонных парафразов Эволы (на одну десятую была пасквилем contra AGD), отчего от традиционализма, как такового — мало что осталось, одни лишь убогие потуги уподобить традиционалистов современным outcasts от политэйи, будто бы способные разве что «спасти самих себя» от социальной и культурной энтропии.

Это как если бы даже начитанный люмпен, только что пооравший большевицкие лозунги на стачке, панибратски хлопнул аристократа Эволу по плечу, и, дыхнув перегаром, брякнул: «мы с тобой одной крови — ты, и я». К счастью, традиционалисты до такого непотребства не дожили.

Особенно нас позабавила развернувшаяся дискуссия в сфере рессентимента: невротически-беспорядочно защищающий свои «идеалы» доморощенный консервативный революционер так и не сумел внятно ответить на прямой вопрос от некого «ещё большего» революционера, почему прилагательное «консервативная» не профанирует т.н. идею революции.
Этим бестолочам, прочитавшим несколько работ Юлиуса Эволы наискосок, бесполезно объяснять, что Революция означает «возвращение на исходную позицию», и только на исходе XVIII века, после штурма Бастилии и казни Людовика XVI (кстати, отчаянно сопротивлявшегося палачам), семантика слова искажается до двусмысленного «переворот». Эпитет «консервативная» подчёркивает со-временное значение словосочетания: возвращаются не «старые порядки» (что невозможно уже в терминальной стадии), возвращается «поставленные с ног на голову» власть, культура, язык. Вальтер Беньямин в эссе о Шарле Бодлере писал: «Маркс заявлял, что революции — это локомотивы истории. Однако, быть может, всё совершенно не так. Может быть, революция — это, скорее, попытка едущих в поезде сорвать стоп-кран».

Cуждение, конечно, тоже банальное и поверхностное, но оно доходчиво предостерегает от тех же лишних телодвижений и тенденциозной мысли: подлинный революционер, диаметрально противоположный рессентименту, жаждущему отмстить собственному прошлому — знает, к чему он стремится, к чему возвращается (это можно описать как платоновский анамнезис — припоминание души, причастной Примордиальному в мире идей, и теперь пленённая телом, данным ей как задание; Человек, Антропос — э то и есть задание, исполняемое агентами Традиции). Это знание уже имплицитно дано в бытии и сознании каждого традиционалиста, революция осуществляет это знание вопреки тому, что стремнина времени тянет человечество к пределу вырождения.

В контексте постоянного обращения к Традициям разных культур возник вопрос – есть ли, по сути говоря, принципиальные различия между ними? Примордиальное Целое ведь одно для всех. Я предполагаю, что это различие есть и состоит в мирах культурных форм, в которые воплощается шпенглеровские пра-символы культур, берущие начала из Целого.

Различия культур также естественны, как и расовая, национальная, геополитическая специфики. Первопринцип — вечно Единый, общий; различия происходят лишь по мере дистанцирования от него. Увеличение дистанции, между тем, подразумевает и регресс, в ограниченном восприятии и мироощущении некого отдельного человека не данный? и, как Ache, Егорий Простоспичкин и другие, уже отмечали во многих текстах, «появившиеся со временем» в качестве каких-то «альтернатив» потерянному представлению (в тотальном смысле) о Примордиальном, - сравнения с Традицией не выдерживают. Первичные различия культур расовых и национальных невозможно описывать в рамках краткого и схематичного очерка, тем более, что в настоящее время появилось много хороших переводов Мирча Элиаде, откуда и следует черпать знания об Этносах.

Остётся ответить на несколько вопросов к диалогу о гностическом между тобой и Ache. Расскажи о концепции Эонов, высших и низших. Я предполагаю, что высшие вневременны, а низшие – в первую очередь Первоархонт – и вневременны, и пребывают во времени.

Плотину, как заверяют нас переводы, не понравился гностицизм. И, хотя авторство книги «Против Гностиков» остаётся под вопросом, как и вся античная литература, основные претензии Плотина очевидны и понятны:

Во-первых, для неоплатоников I-III вв. Праедистинация не была очевидна как для последующих поколений. Ache объясняет, что различие между традиционным знанием и со-временным заключается, помимо многого другого, в том, что со-временным исследователям и мыслителям уже известны «примеры про плохо» и «очень плохо», или данные как актуальный приоритетный проект (контринициатический орден у Грассе д'Орсе), оставляющий хотя и несбыточные, но всё же надежды, что человек ещё сподобится на исправление (самоё себя, а не ситуации в целом); или уже как императивная данность — и едва ли спасение от неё заключается в методичном и последовательном вытеснении «раздражающих объектов», что практиковали все аскетически настроенные неоплатоники.

Во-вторых, что следует из предыдущего тезиса, Плотину была неприятна сама мысль о злом, неразумном Первоархонте, которому в креационистской манере сообщалась вина за самовольное безответственное творение; Плотину хорошо был известен античный манифестационный Миф, в пространстве и времени которого Демиург (а не «бессмысленный и беспощадный» Первоархонт), не избавляется от ответственности и всегда поступает согласно первопринципу Ума (не рациональности по Спинозе). Уранос низвергнут в Тартар, Крониону всегда грозило тоже самое, Первоархонт же...

Он был сущим изначально, в понимании человеческом, - вечно. Своей прихотью может приостанавливать время: «…Иисус воззвал к Господу в тот день, в который предал Господь Аморрея в руки Израилю, когда побил их в Гаваоне, и они побиты были пред лицем сынов Израилевых, и сказал пред Израильтянами: стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим». (кн. Иисуса Навина, гл 10.27-30) Может и ускорить время: согласно Жану Бодрияру, 2000 год ещё долго не наступит, потому что в последнее десятилетие 90-х мы сэкономили столько «времени», что хватит на целое столетие.

Это означает, что календарный цикл нашего, низшего из Эонов, - не единственное из возможных времён. Трансцендентальные Эоны, за пределами нешего мира, образующие собой Плерому и Огдоаду — посредством воплощений, агентов, влияют на нашу реальность не менее, чем произвол Первоархонта. Увеличение сущностей и субстанций в доктринах гностиков обусловлено тем, что была необходима новая, «кодированная» система классификации и верификации мироздания, в понимании иликов и психиков превращающуюся в стереотипические «схемы» с Архонтами (числом семь, как правило, напр., перечисленные сетианами и офитами по «убыванию» ранга в иерархии - Первый, который произошел от матери, называется Ялдаваоф (Ialdabaoth), его сын Iao, затем – Sabaoth, Adoneus (Adonai), Eloeus (Elohim), Oreus (Horeus, Or, «свет») и, наконец, Astaphaeus. Эти «небеса, славы, силы, ангелы и творцы» расположены в определенном порядке на небесах, невидимо для нас, и управляют небесами и землей), - пишет Ипполит Римский в книге «Опровержение всех ересей» (Refutatio omnium haeresium).

Эон, как сущность — это «пласт» онтологического порядка, не исчерпывающийся одной функциональностью, аналогично тому, как некоторые гуманитарии до сих продолжают гундосить что-то там про конфликт Гермеса и Гефеста за право изобретать ремёсла. Самая сложная система Эонов, которую я когда-либо встречал в книгах, это Маго-каббалический и теософский (следует понимать, что это не та теософия, которую популяризовали Альберт Швейцер и г-жа Блаватская) трактат «О началах, природе, свойствах и использовании Соли, Серы и Меркурия» Георга фон Веллинга, герметического философа XVIII века. Нижеследующие эпитомы, прочитывающиеся очень легко и приятно, понятные и общедоступные,

Гностичеаский миф в изложении Иринея и Ипполита. Глава из книги Евгения Афонасина «Античный гностицизм» (СПб, 2002, с.321-340).

Иреней

Десять Эонов
Эти Эоны, порожденные во славу Отца, пожелали, в свою очередь, прославить своего Отца и породить [другие Эоны], соединившись друг с другом. Так Логос и Жизнь, после того как они дали начало Человеку и Церкви, произвели еще Десять Эонов, имена которых таковы: Глубокий и Связь, Нестареющий и Единая, Самородный и Сладострастная, Неподвижный и Смешивающая, Единородный и Благословенная. Таковы те десять Эонов, которые породили Логос и Жизнь.

Двенадцать Эонов
Человек и Церковь[*] произвели двенадцать Эонов, которые были названы следующими именами: Посланник (Параклет) и Вера, Отеческий и Надежда, Материнский и Любовь, Вечный Ум и Благоразумная, Церковный и Благословенная, Желанный и Мудрость (София).
Таковы тридцать Эонов их запутанной системы (της πλάνης αυτών), которые пребывают в молчании и непостижимы. Эта невидимая и духовная Плерома делится на три части: Огдоаду, Декаду и Додекаду. По этой причине, говорят они, Спаситель (которого они отказываются называть Господом) провел первые тридцать лет, никак себя не проявляя, открывая тем самым таинство Эонов. На эти Эоны указывает и притча о работниках на винограднике. Некоторые работники были наняты в первый час, некоторые на третий, остальные – в шестой, девятый и одиннадцатый (Mt. 20:1-7). Если сложить все эти числа, то мы получим 30...
_______________________________________________
Прим. [*] - здесь следует пояснить, что под словом церковь [Ecclesia] не подразумевается «церковь земная», некое «учреждение», как и под словом «Аνθρωπος» - не какое-либо «отдельное существо».
==========================================
Срединное место.
Его (Первоархронта) Мать зовется Восьмой (Огдоадой), Софией, Землей, Иерусалимом, Святым Духом и Господом (мужского рода). Занимает она среднее место (ό της Μεσότητος τόπος), над Демиургом, но ниже Плеромы. И она будет пребывать там до конца.
===========================================
Ипполит

Логос и Жизнь, видя, что Ум и Истина проявили почтение к своему Отцу, подарив ему совершенное число, решили последовать их примеру и выразить благодарность своим отцу и матери, Уму и Истине. Но поскольку Ум и Истина сами были рождены и более не обладали совершенством их нерожденного Отца, Логос и Жизнь не могли преподнести своим родителям совершенное число, но только несовершенное. Так Логос и Жизнь породили двенадцать Эонов для Ума и Истины. Итак, согласно Валентину, корнями всего являются следующие Эоны: Ум и Истина, Логос и Жизнь, Человек и Церковь. Далее, десять происходят от Ума и Истины, а еще двенадцать от Логоса и Жизни. Итого: двадцать восемь.
Далее перечисляются имена этих эонов, которые в точности соответствуют именам, приводимым Иринеем. Ипполит при этом замечает, что некоторые полагают, что двенадцать произошли не от Логоса и Жизни, а от Человека и Церкви.
-----------------------------------------------------------
Первая и величайшая сила душевной природы – (это образ Отца); (сила материальной природы) – это Дьявол, архонт этого мира; демоническая же природа, произошедшая от сомнений Софии, – это Веелзевул. (...) Сама находясь в Огдоаде, София распространяет свое влияние до Гебдомады. Итак, согласно Валентину, Четверица – это "источник, в котором укоренена вечная природа (πηγή της αέναου φύσεως ριζώματα έχουσα)", и София – тот (источник), откуда происходит душевная и материальная природа, как она существует ныне, София называется духовной, Демиург – душевным, Дьявол – архонт этого мира, а Веелзевул – [архонт] демонов. Таково их (валентиниан) учение. Все остальное, как я уже говорил, – арифметические спекуляции...
======================================
Другие [сетиане, офиты] же говорят следующее. (В начале) был первый Свет в силе Бездны, благословенный, нерушимый и беспредельный. Он был Отцом всего, именуемый Первым Человеком (? - там, в сущности, могло было быть переведено как Первосущий Предок, πρώτιστος γενέτωρ или πρεσβύτερος, но получилось нечто вроде Άνθρωποδαίμων [богочеловека] — прим. моё) . От него произошла Мысль (Ennoia), его сын, выразивший эту мысль, который называется Сыном Человека или Вторым Человеком. Под ними располагался Святой Дух, а под ним – отдельные элементы, вода, тьма, бездна и хаос. Над ними всеми рожден Дух, называемый Первой Женщиной (Быт. 1: 2). Затем, как они говорят, отец и сын оба возрадовались, глядя на красоту этой женщины и, осветив ее, произвели он нее нерушимый свет, третьего Мужчину (Masculum), именуемого Христом, сына первого и второго человека и святого духа, первой женщины.
Ее они называли матерью жизни (Быт. 3: 20). Но она не в силах была вместить и удержать всей полноты излившегося в нее света, и он пролился слева. Так что только Христос был ее (истинным) сыном, правым и вознесенным в высшие области, а потому он был взят со своей матерью в нерушимый Эон. И это было подлинное собрание («церковь»), созвучие, соединение и единение отца всего, первого человека, его сына и вышеупомянутой женщины.
<...>
Ее сын, обладая дыханием нерушимой силы, унаследованной от матери, был также продуктивен. Набравшись сил, он произвел сына из вод без матери. О своей собственной матери он не знал. Его сын, как и он, произвел другого сына, второй породил третьего, третий – пятого и так до седьмого. Так образовалась Гебдомада (Быт. 2: 2). Их мать расположилась в Огдоаде. Поскольку они расположены иерархически, соответственно их положению убывала и их сила.
=======================================
Потом, чрез истечение из них появились еще другие и создали другое небо, подобное первому; и подобным образом, когда от них произошли другие, точно соответствующие тем, которые выше их, то образовали третье небо; и от третьего ряда в нисходящем порядке образовался четвертый ряд ангелов, и таким же образом последовательно произошли все новые начальства и ангелы и 365 небес. Поэтому, и год по числу небес имеет число дней… Местные положения тех 365 небес они распределяют, подобно математикам. Ибо принимая их положения, они переделали их сообразно с характером своего учения; и глава небес, говорят они, есть Аврасакс и потому заключает в себе число 365». Абрасакс (или Абраксас) встречается в некоторых герметических текстах, а также в гностических текстах из Наг Хаммади. Сумма греческих букв данного символического имени дает 365, то есть количество дней в году. Иногда Абрасакс обозначается числом 360, но смысл остается прежний. Поэтому Абрасакс (число 365) является символом священного года. Крупный специалист по эзотерике и культуре Герман Вирт считал священный Год (или Божий Год) высшим откровением Бога во вселенной. Идея священного Божьего Года может оказаться весьма ценной для интерпретации гностических текстов. Среди текстов из Наг Хаммади, в которых одновременно встречается число 365 (или Абраксас) и Иисус, особый интерес представляет текст (XI, 2), который условно назван «Валентинианское объснение».

Фрагменты из указанного кодекса:
«(23.1) [...] изливающийся источник. Итак, он есть Корень Всего и Монада, и ничего не было до него. Второй источник существует в молчании и говорит с ним одним. А Четвертый, соответственно, есть тот, кто ограничивает себя в Четвертом: обитая в Триста Шестидесятом, он породил себя, и во Втором явил он свою волю, а в Четвертом распростерся.
(30.30) Декада из Слова и Жизни породила Декады, чтобы Плерома стала Сотней; и Додекада из Человека (35) и Церкви породила и [создала] Триаконтаду, чтобы [три]ста шестьдесят стали Плеромой года. И год Господа ( 31.1)
( 39.1)[...] (10) [...] а именно [... супруг] и [София и ее Сын] и ангелы [и семена]. Но сизигия есть [нечто полное], а София и Иисус и [ангелы] (15) и семена суть [образы] Плеромы. Более того, Демиург [отбросил тень на] сизигию и Плерому и Иисуса и [Софию] и [ангелов] (20) и семена».

Четвертый, обитающий в Триста Шестидесятом, есть Абрасакс. Триста шестьдесят становятся «Плеромой года» или «годом Господа» (сравните с «Божьим Годом» Г. Вирта). Иисус – это образ Плеромы («Плеромы года» или «года Господа»). Отсюда предположение: Иисус и Абрасакс связаны, Иисус – это образ Абрасакса. В данных отрывках упоминается «Человек». Посмотрим, подтверждается ли предположение о «Человеческой» природе Бога «на практике» или ему суждено остаться пустой абстракцией. Возвращаясь к ересиологам, находим у Епифания такой пассаж (Панарион XXIV, 7, 6): «(7, 6) По числу небес [365] человек имеет 365 телесных частей, так что каждая из этих частей соотносится с конкретной [небесной] силой». В данном случае василидианами соблюдается теософский принцип Изумрудной Скрижали (Tabula Smaragdina) «что вверху, то внизу». Это значит, что теория «Божьего Года» имеет прямое практическое значение для человека, раскрывая ему тайну Иисуса: Иисус – это образ года, числовым символом которого является слово Абрасакс (Абраксас). Человек зависит не от Бога, а от Божьего года (Бытия). Если Анни Безант была права, когда считала, что в эзотерических учениях Бытие «предшествует» Богу, то Абрасакс, имеющий соответствие в человеке, исключает первичность Бога. Отсюда вывод (пока лишь гипотетический): тайна Иисуса заключается в том, что есть человек, Бытие, Абрасакс, но не Бог. Христианская апофатическая формула гласит: «Бог не есть», ее можно переформулировать так: «Бога нет». Тогда становится понятен сам гносис как самопознание (а не богопознание!), ведь для гностического «спасения» достаточно «познать себя» и понять, что «Бога нет». [«Валентинианское объяснение» - ключ к тайне Иисуса? Е. В. Родин]

Еще мало понятна сама концепция игры Иалдабаофа. Из слов Коллектива Бесов следует, что это его важнейший атрибут, таким образом он выступает этаким Deus Ludens, богом играющим, по аналогии с концепцией человека Йохана Хейзинги. Также важно то, что тварный мир как ловушка и площадка для игры воспринимается лишь Архонтом.

Вечность — дитя играющее, - цитировали многие неоплатоники и герметики Гераклита. Так как игра происходит вне времени, и подразумевает не регламентируемые ничем правила, характер и цели архонтических игр беспрестанно менются, «редактируются», чтобы высшие Эоны (до Огдоады) не заскучали. Ялдаваоф, Иалдабаоф, если по-гречески, что ближе античному гностицизму, вынужден играть именно потому, что «...наш мир находится на грани гибели». Предельной, граничной гибели. Уничтожения Мiра Первоархонт не желает — ведь это его единственный Эон (семиричный), последний в числе созданных (потому что за пределами Плеромы есть онтологическая категория Времени, от которого свободна Огдоада, но не «физический мир»).

Первоархонт уже не будет допущен в Плерому, в число высших Эонов; он вычеркнул самоё себя из их Числа, и «по праву рождения», как рождённый не в Диаде, но преисполнившейся страстей одной Психеи; и в силу своих многочисленных «злодеяний», - наказание его, как указывает Ache, заключается в одиночестве. Если человеку «дозволено» трансформация в благородное существо (при этом он перестаёт быть человеком), то Первоархонт уже не может стать «кем-то» вне собственного Эона.
В некотором роде [и смысле], то, что в тварном Мiре происходит нечто, означает одно: Первоархонт продолжает изобретать и осуществлять игровые тактики и стратегии, не более, чем экспериментальные (пока не надоест), потому как разыгрывать партии ему больше не с кем, а правила задаёт он один.
И последнее – каково соотношение между энергиями плененными и внешними, также интересно было бы узнать о гностической концепции Энергии вообще, так как это понятие упоминается тобой достаточно часто.
Здесь можно процитировать статью «Гностицизм и Каббала: параллели и взаимодействие» А.В. Дьякова, поясняющая поверхностно, зато доступно, что есть энергия Гнозиса.

Творческая энергия Бога, его “сияние” (евр. “зогар”) проявляет себя в различных ликах или аспектах — сефирах. Сефирот — качества или атрибуты Бога, его проявления, уровни и стадии божественного бытия. Они образуют свой мир, обычно именуемый “древо сефирот”, и в то же время они едины с Эн-Соф. Эти мистические атрибуты Бога есть миры света, в которых даёт знать о себе тёмная природа Эн-Соф. Творческие силы Божества раскрываются в десяти сефирах, сгруппированных в триады, где две парные сефиры уравновешиваются третьей.
равни этот очерк с переводом Е. Афонасина краткого экскурса христианских апологетов о Барбело-Гнозисе, первейшей категорией которого является Свет. «Явленость» Знания в Традиции схожа с тем, что скрывается за косными и блеклыми словосочетаниями экспансивных просвещенцев и культуртрегеров, хотя природа Света в гностицизме и «сущность» знания для культурально артикулированных — два противоположных полюса.

Ещё необходимо упомянуть весьма сложную дихотомию, сопричастны которой практически все без исключения европейские идиомы — и Структура и Керигма. Иоанн Скотт Эриугена и Мейстер Экхарт, схоласты, неоднократно получавшие епитимьи, отлучаемые, а затем возвращаемые в лоно Церкви, «характеризовали» природу Бога как заведомо непостижимую, - непроницаемую и беспредельную Тьму. Младший брат Христа и старший — Адама, Люцифер, - Сын Утренней Зари, сияющий и прекрасный, до падения своего, согласно другим источникам, - и поныне, светозарный. Его трансформация в «Князя Тьмы» состоялась сравнительно поздно, на исходе Средневековья. О чём пишет Робер Мюшембле, не забывая оговориться, что Люцифер катаров, алхимиков и маркионитов, которые по существу, манихеи, — не «керигматический» Сатана той же эпохи.
Смещение и слияние образов произошло ближе к эпохе Просвещения, и первым его провозгласили Блэйк и Мильтон. Далее вторичное оформление осуществили литераторы — у Байрона уже нет ни Сатаны, ни Люцифера, по сравнению с отчётливыми и сущностными различиями средневековых доктрин. Сатана не ужасает и не очаровывает соблазнами, Люцифер способен впечатлить разве что экзальтированнх курсисток пансионов для благородных девиц. Алхимическая поэма Гёте, содержащей много интересных нюансов из области герметики, завершается, в общем-то, торжеством Керигмы, против Структуры, и, не в последнюю очередь потому, что тревожили совсем иные идеи, а не «преданность канону» тайной средневековой культуры.

Об этом, к слову, пишут многие авторы-традиционалисты, для начала же рекомендуется прочесть сокращённую и упрощённую предысторию модерновой Легенды. Нам не вполне ясно, тем не менее, откуда взялся этот грубый обскурантизм — следуя которому все в безапелляционной форме идентифицируют себя (и других) как «тёмных» или «светлых». Так же в императивном порядке следует прочесть этот Лик-Бес.

N.

P.S. Завершая это письмо, начал «шерстить» поисковик, - потерялась в закладках библиотека с главой из книги Грассе д'Орсе. Наткнулся на ссылку, «превзошедшую худшие ожидания» - реплику некого анонимуса в Живом Журнале с упоминанием Автора:
«Простите господа, но по-моему здесь тоже имеет место случай из клинической психиатрии. Сейчас читаю книгу "Язык птиц". Весьма интересный текст.. но у меня как у человека профессионально знакомого с различными методами гуманитарной реконструкции - порой возникает ощущение.. что многое как минимум надуманно.
А любые теории мирового заговора - мне с некоторых пор и вовсе стали казаться смешны и опасны. Потому что по большому счету мы все заговорщики в сотнях наших параллельных жизней и сетей и при этом все до единого являемся их пленниками. Поэтому стараюсь воздерживаться от чрезмерной мистификации действий и конструкций других людей. Чего и вам советую».
Да, мы с Патой неисправимые антисоветчики. Таких советчиков мы посылаем на хуй. Такие советчики даже хуже христианских керигматиков, проговаривающихся об архонтических инициативах вопреки своему намеренному косноязычию.

Диалогический кодекс vol. VI "О бесполезности тех, или иных поступков".

Dоброй вечности, And.

Это одно из самых пространных наших писем, потому как твои недавние вопросы потребовали активации единовременно многих наших ресурсов, и апеллировали ко многим областям знания. Мы постарались ответить на все вопросы наиболее подробным и аккуратным образом.

В своих пояснениях ты уже неоднократно упоминал о началах Инициации и Субординации как важнейших атрибутов властных механизмов – ДГ и ДД. И если Субординация была рассмотрена весьма пристально (на мой взгляд), то об инициатическом начале такового не скажешь. Потому был бы рад услышать от тебя пояснения по этому вопросу. Также с интересом жду дальнейших указаний о путях избегания ошибок, обусловленных культуральной доминацией.

В предыдущих наших письмах было многое сказано о Примордиальном, что можно перевести как «Первичная упорядоченность». В понимании со-временного человека любое словосочетание с предикатом «порядок» прочитывается и осознаётся как детерминация, независимо от того, что первичный порядок не очевиден, и оперирует категориями, - in specie — энергиями созидательными и разрешительными, которые совершенно внеположны его экзистенциональным (бытийственным) пространству и времени.

Эмпирическому восприятию, т.к. биологическое тело человека подвержено вырождению не в меньше степени, чем его ум. Именно из этого тезиса происходит едва ли не общепринятое аберрационное представление о свободе, - ослеплённость внешним и невосприимчивость к внутреннему, превалирование биологической эмпирики над мироощущением в собственном смысле этого слова легитимирует дальнейшее вырождение человека.

Энергии, которые мы неоднократно упоминаем — импульс созидательного или разрушительного характера, а редких случаях, сочетающиеся друг с другом и контаминирующих друг друга, в различных Мифах про-изошедшие от [тринитрного] единоначалия божественного порядка. В западной и северной Европе, в частности, в Скандинавии, инициатический миф сохранился дольше, чем в Элладе, где вступил в силу «гуманитарный» компонент, и в результате функционирования которого титан Прометей, сущность хтоническая, особенно близкая к не-персонифицированной Матери, вытесняет Зевса, в свою очередь, воспринимаемого эллинами эпохи деградации (впрочем, сопровождающегося слепящим блеском произведений всех искусств) как Первоархонт — уже не «податель благ» по орфическим гимнам и доктринам Ямвлиха. Злой, неразумный и злопамятный «демиург», от драматургии Эсхила до гимнов Прокла обретающий сходство, а то и идентичность со своей супругой — ещё более злопамятной, надменной и беспощадной Геры.

Это следует понимать прежде всего тем, кто не чужд политеизма: сочинения Алексея Лосева, несмотря на весь пиетет к нему, как к эталону прилежания и усердия, интерпретатора и переводчика (да, мне не стеснительно признать, что без Алексея Фёдоровича сомнительно, чтобы я «дорос» хотя бы до того уровня, этой невысокой кафедры, с которой «вещаю» сейчас) — минует инициатичекий вектор эллинской культуры, в лучшем случае живописуя Обычаи (этос), а в худшем — пытаясь перевести с сакрального языка на рационально-диалектический, от чего в неоплатониках начинают вычитывать одни только несуразные «юксты».

Из десяти тысяч страниц собрания сочинений АФЛ можно вычесть приблизительно две с половиной сотни листов конспективного изложения материала, о котором нельзя сказать, что «мы где-то это уже читали в меньшем числе слов» (т.н. «диалектика мифа»). Особенного недоверия заслуживают те главы из книг АФЛ, на которых «интерпретируется» античная герметика от Пифагора до Прокла — там явственная работа детерминирующей рефлексии, и Лосев нередко оговаривает сам себя, будто пугаясь собственных смелых гипотез.
О том, чем отличается Традиция от Обычая, следует прежде всего, прочесть эссе Рене Генона из книги «Инициация и духовная реализация». В первом из публикуемых на указанном ресурсе, помимо прочего, содержится ответ на твой предыдущий вопрос - зачем в настоящее время исследовать Традицию Запада. Процитирую:

Когда народ перестает исполнять традиционные обряды, еще остается возможность, что он почувствует, что ему не хватает чего-то и испытает необходимость в возвращении к ним; чтобы воспрепятствовать этому их подменяют "псевдообрядами", навязывая их по любому удобному поводу; эта симуляция обрядов иной раз заходит так далеко, что в них не сложно распознать формальное и плохо скрытое намерение установить своего рода "контртрадицию".
На том же уровне находятся и другие вещи, которые, несмотря на свой якобы безобидный характер, в действительности далеко не являются таковыми: мы имеем в виду обычаи, которые затрагивают скорее жизнь каждого отдельного индивида, нежели всего общества; они также предназначены для подавления всякой обрядовой или традиционной деятельности, подменяя ее переходящей в самую настоящую одержимость заботой о множестве совершенно незначительных, если не полностью нелепых вещей, сама "мелочность" которых становится богатым вкладом в уничтожение всякой интеллектуальности.
Этот разлагающий характер обычая сегодня можно непосредственно наблюдать в восточных странах, поскольку на Западе уже давно была пройдена та стадия, на которой хотя бы допускалась мысль о том, что любая человеческая деятельность может иметь традиционный характер; но там, где понятие "обыденной жизни", понимаемое в указанном нами в другом месте профаническом смысле, еще не обрело всеобщего характера, можно образно говоря "засечь" то как обретает форму это понятие и ту роль, которую в этом сыграла подмена традиции обычаем.
Так же рекомендуется прочесть эссе Мирча Элиаде «Обряды и символы инициации».

Теперь поясним, что означает инициация для современного человека. Биологическое тело современного человека, даже усовершенствованное трудоёмкими практиками, остаётся уязвимым для субординации и изъятию дисциплинарным диспозитивом. Если говорить по-существу, изъятие уже состоялось, тело присвоено ДД, ум — Архонту; и тот, и другой заинтересованы в том, чтобы тело и разум не испортились преждевременно, выразившись грубо, но адекватно неблагоприятной для сотерических инициатив, - с отары паршивых овец состригают немало шерсти.

Трансгрессия, как экзистенциальный экстремум, резко обостряющий восприятие, и позволяющая «ощутить себя» иным, суть - опыт инобытия; таковой «съедает» многие ресурсы организма, как и любое преодоление обыденного, Нормы.

Хорошие итоги опыта, будь то длительная сосредоточенная медитация, предел физической «нагрузки» или единичный приём т.н. «табуированных веществ» - прекращается на время инертная рефлексивность, проще скажем — появляется «о чём думать» вне тех умозрительных интеллигибельных алгоритмов, сообщённых образовательными механизмами ДД.

Плохой итог опыта — сам «экстремум» перестаёт быть неким пределом, доступным пре-одолению, не потому, что снижается, и «перешагивать» через него слишком легко. Потому что он трансформируется в ту же повседневную норму, в унифицированный обычай: каждый наркотик может стать социальным, вернее — социализующим; ни одна книга не привносит в мышление и память нового — строка за строкой тянется вереница «нравится — не нравится», вне зависимости от содержательности и характера сочинения, феерический кощунственный вздор и последовательные правильные умозаключения прочитываются амбивалентно как невыносимое занудство; медитацию прерывает обыкновенный телефонный звонок, за которым следует бесполезный и вредный набор слов; физическая нагрузка обращается «каталогом числительных» (кто сколько отчего отжал интереснее самих «отжатий»).

Далее, смотри следующие тезисы о бесполезности многих и многих занятий.

О моносубьекте власти. Попробую изложить свое понимание этого явления. Проект Модерна был заложен в традиционном Риме и состоялся окончательно в фаустовской Германии. Отсюда следует, что в традиционном обществе периода упадка уже может существовать моносубьект, то есть в ситуации распада примордиального Целого и иерархического миропорядка, когда каждая каста начинает выстраивать свою собственную иерархию, позабыв об общей. Также моносубьект существует и в Модерне, постепенно демонтируемый развертыванием дисциплинарных техник. Но он уже утратил причастность к Традиции, и таким образом является контр-традиционным явлением.

Эти рассуждения уже близки к истинам Традиции, и необходимы лишь несколько пояснений.
Во-первых, само Примордиальное Целое [холистский ансамбль] не может распасться: регрессирует, распадается лишь его проекция, исчезает за внешней унификацией иерархия, внутренней структурой которого является проекция Примордиального. Со-временные (lato sensu) властные иституции — это «груда мускулов», тело, из которого вынули кости и мозг. Вся работа властных акторов со второй половины XIX века, суть работа механическая, это работа «големов», послушных Архонту, субординирующему началу, более, чем «мнимым создателям» (см. роман Майринка).

В настоящее время субординация интенсивна настолько, что КПП «ворвалось в храмы», и властные взаимоотношения минуют беспомощных человеческих существ, уступая место де-персонифицированным сущностям.

Во-вторых, Мы, в силу культуральной инерции, в т.ч. той, чей импульс сообщён нам так называемым «очень средним образованием», предписывает «наделять» исторических представителей власти Премодерна субъективными свойствами и качествами. Сулла — заведомо злопамятный, скаредный, коварный; Карл IX, король Франции, - король-тряпичная кукла, беспомощная и нелепая до вмешательства инициатической Силы в персонификации Жанны д'Арк; Иоанн IV Васильевич — садистическая натура, во всех смыслах «страдающая» от «собственной» совестливости.

Но эгоцентрическая алчность Суллы была продиктована не иначе, как жреческой кастой, на что указывают косвенно хронисты, в том числе автор «Гражданских войн Рима» Тит Ливий. Сулла был, по заверениям их, выражаясь языком переводчиков, «набожным государственником», как и Нерон. Эжен Канселье в предисловии к «Философским обителям» Фулканелли пишет, что доверять следует не «историческим свидетельствам», которые искажены, по крайней мере, трижды, — частным аберрациям очевидцев, безответственной интерпретацией, и недобросовестным переводом, но — немногочисленным сохранившимся свидетельства не-человеческой природы. Sub specie Традиции произведения искусства заслуживают доверия, если только в них распознаётся след инспирации божественного порядка, о чём безошибочно "сообщает" искусство античное, и что совершенно недоступно "мертвящей букве" современных авторов.

Времена правления Нерона были отмечены присутствием поистине божественного происхождения Эталонами, в том числе — литературными: в ту пору, когда Анней Сенека был ещё причастен «двору» государя, он написал лучшие свои драматические сочинения, в том числе «Антигону», магистральной темой которой, была, несомненно, Праедистинация.

Затем за придворным было замечено вредительство, причём, в наиболее опасной его форме — тайной, сопряжённой также с «экономическим криминалом». Ни для кого не секрет, что удалившийся от дел государственных сенатор Анней «сколотил» капитал по методу олигархата, - ростовщичеством и спекуляцией, отнюдь не философской, землями.. Итог — справедливая казнь, но сколько вздорных филантропических завываний по этому поводу.
Но, оставим в покое контртрадиционалиста-сенатора, чьей «совестью» было его непонимание и ужасание «волей богов». Нерону ставили в вину истребление христиан, а также, что послужило главным «пунктом обвинения» гуманитариями — поджог Вечного Города с последующим уличением в масштабном вандализме христиан. А почему бы и нет? - спросим мы, - когда как христиане изначально считали Рим эманацией Вавилонской блудницы, среди них было немало иконоборцев (иконоклазм присущ не одним христианским сектантам), они практиковали ритуальный суицид вплоть до самосожжения? Что препятствовало им в этой неблагородной инииативе? Страх божий (от бога)?

Нет, чуждых архонтов первые христиане не опасались, - ибо питали надежды на то, что ещё могут нечто противопоставить неразумному демиургу (во множественном, политеистическом, воплощении). Первейшие христиане отдавали отчёт своим инициативам: не находя собственной «почвы», каковой в последствии станет Ватикан (и Царь-град, Константинополь — для Восточной церкви), они стремились отвоевать во чтобы то ни стало пространство и время для «своего» Архонта, доминирование которого сулит, - согласно доктринам Ямвлиха об Архонтах, - многочисленные блага адептам. Время и пространство субординации, - проникающей в диспозитив Господства подобно Иному, Радикальному субъекту в область дисциплинарного диспозитива, - поначалу мимикрируя и маскируясь, затем, по мере накопления внутренних энергий и численности дееспособных адептов, наглея и присваивая себе всё большие средства и методы.

Далее, о примере Карла IX-го. Католическая церковь во всей Европе, кроме, разумеется. французской «патриархии», не признала Жанну д'Арк святой. Совершенно очевидно, даже не прочитывая книгу «Язык птиц» Грассе д'Орсе, почему: Жанна была наследницей тайного знания друидов, она была одной из последних агентов традиционного Матриархата. В мире Премодерна не случается ничего, в непосредственном смысле — исключена «случайность», априорно не согласованная с Примордиальным «алгоритмом», сценарием развёртывания праедистинации и равновесием Сил.

Энергийно насышенный актор, - Жанна д'Арк, могла проявиться (а не «проявить себя») лишь в отсутствие каких-либо «посторонних», иных. Она выступает в роли персонификации инициатического начала там, где единоначалие Власти потеряно, или растворено во внешнем порядке. Аналогичным образом, англо-саксы с «лёгкостью» захватывают не самую маленькую европейскую страну потому, что на их стороне в некоторый период времени оказываются силы, превосходящие не численностью, и не качеством, - инициативностью. в традиционном смысле этого слова.
Вот что пишет в указанном сочинении д'Орсе:

Жанну сожгли как ведьму. Пьер Кошон, возглавлявший судебный процесс над Жанной, был прекрасно осведомлен о ее миссии. Кроме того, корнары святого Марселя были гвельфами и поддерживали папу в его борьбе с аристократией. Но все эти обстоятельства не оказывали никакого воздействия на епископа Бовэ, ни в коей мере не являвшегося на процессе орудием мести со стороны англичан: это был весьма умный священник, который прекрасно понял, какие радикальные перемены может принести с собой эта молодая девушка из Лотарингии. Равенство избирательных прав для третьего сословия как в центре, так и на местах, могло привести только к политически узаконенной отмене привилегий и прав духовенства и знати; поэтому Пьер Кошон не признал неприкосновенность Жанны, которую ей гарантировала принадлежность к ордену карбонариев, и нашел возможность возбудить процесс по обвинению в колдовстве, лишающий ее этой неприкосновенности. Это дало Карлу VII предлог не вмешиваться в происходящее, предлог, за который он поспешил ухватиться, несмотря на обнародованный по настоянию корнаров Святого Марселя девиз.
Это был феникс на костре и надпись внизу: Invito funere vivet.

Возрождающийся из пепла Феникс был пифагорейским символом карбонариев и соответствовал пятому градусу их иерархии; но при данных обстоятельствах это было обращение к Карлу VII с просьбой о защите его героической освободительницы. По крайней мере, его следовало интерпретировать так: не следует осуждать за преступление, единственной целью которого было счастье самого Карла.
Если король не считался с Жанной, то он хотя бы должен был просто пожалеть ее, а не осуждать. У него были серьезные основания тревожиться по поводу растущей популярности Жанны, и он мог опасаться, что народ потребует от него покинуть трон, чтобы возвести туда Девственницу. Вот как высказался по этому поводу Ги Пап, советник короля в парламенте в Гренобле в 1440, в своей книге «De decisionibus gratianopolitanis»: «Vidi etiam in temporibus meis pue /am Johannam noncupatam, quae incepit regnare, anno quo sui doctoratus, quae inspiratione divina, arma bellica assumens, restauravit regnum Franciae, Anglicos erpellendo vi armata, и regem Carolum ad regnurn Franciae restituendo, quo puella regnavit, tribus vel quatuor annis». «В свое время я еще видел девственницу, называемую Жанной, которая начинала царствовать в тот год, когда я получил докторскую степень. Взяв в руки оружие и руководствуясь божественным вдохновением, она восстановила королевство Франции, силой изгнала англичан из страны и вернула Карлу французское королевство, над которым девственница царствовала три или четыре года».
Таким образом, согласно свидетельству современника, не Карл VII, а Жанна д'Арк царствовала во Франции в течение трех лет; поэтому Карл и не предпринимал никаких усилий, чтобы вырвать ее из рук бургундцев, или англичан. Вместо этого он точно следовал политическим планам, которые Жанна изложила перед ним, выступая посредницей со стороны корнаров Святого Марселя из Лангре.
<...>
Враги содействовали тому, чтобы она сыграла роль Брандели до конца, и сожгли ее 31 мая следующего года, то есть во время Праздника Полей, который наступает через 40 дней после Пасхи. Это было прямое оскорбление корнаров Святого Марселя.
Однако Церковь не вмешалась бы в разногласия, которые ее не интересовали, если бы в тот момент в Риме не находился папа Мартин V, гвельф, а в Авиньоне — папа Климент VIII, гибеллин. Мартин V был большим поклонником Жанны д'Арк, выполнявшей миссию корпорации, которая поддерживала гвельфов. Это было достаточным основанием, чтобы папа Климент возненавидел ее и поручил Пьеру Кошону расставить сети, в которые Жанна не замедлила попасть. Когда же папы вернулись в Рим, Пьер Кошон был отлучен от церкви. (курсив мой)

Автор «Языка птиц» во вполне доброжелательном тоне подробно описывает «герметический орден», контринициатический, согласно доктринам традиционалистов ХХ века, и Рене Генона in specie. Не только потому, что память и мышление д'Орсе, журналиста, филолога и переводчика, было оформлено (был сообщён оформляющий энергетический импульс) событиями двух подряд Революции, природа которых не была консервативной в любом смысле этого слова.

Грассе д'Орсе обнаруживает в европейской истории множество примеров тому, о чём повествует Евгений Всеволодович Головин в статье «Алхимия в современном мире - возрождение или профанация?»:

Некоторые историки даже высказывают мнение, что падение монархий, как таковых, и смешение сословий появились потому, что помазанники Божии, где-то начиная с XVI века потеряли свои магико-медицинские и алхимические способности. Известно, что каждый монарх, когда восходил на престол, мог излечивать прикосновением руки многие болезни. Более того, можно было прикоснуться к его одежде и тем самым излечиться практически от всех болезней. Поэтому народ их любил, народ их ценил, и зачастую недовольство или мятежи возникали именно тогда, когда, допустим, прикоснувшись к монарху или прикоснувшись к его одежде, человек не получал облегчения.

Но целебные свойства властной атрибуции и самого тела Монарха не исчерпывали качеств, в понимании традиционной культуры и общества, необходимых. Наследница друидов девственница Жанна была легитимной для языческой Традиции, с присущим ей особым, не дескрибируемым рациональным мышлением, в том числе политическим, Мифом. В то время, как христианский Миф уже замкнул миросозерцание и мироощущение в прочной диалектической цепи. Постарались и схоласты, и проповедники, да и те, кто надеялся «присвоить» себе Структуру, - и разочаровавшиеся в виду беспомощности совладать с теми силами, которыми оперировали разнообразные «мракобесы» тех времён: от гностических сект до алхимиков, чья деятельность вообще не могла быть определена как «зло» или «добро».

Осталось написать несколько строк о Иоанне IV, но о нём говорить и писать особенно сложно: мне известно всего несколько не внушающих особого доверия источников, все из которых — или «просвещенческо-православная» (что не было редкостью при дворе Екатерины II) керигма, вроде Карамзина, или совсем не забавные бредни маргинальных «мыслителей», сродни Климову. Поэтому здесь мы не будем продолжать эту тему.

Затем ты испрашиваешь подробнее изобразить связь субординации и архонтической Власти. Ранее ты говорил, что она исчезает в Модерне, и вновь возрождается в ПоМо. В пост-современности же архонтика относится к области симулятивного, суть порождение ложного тварного миропорядка. Таким образом Архонта не минует участь унификации.

Архонтическая Власть не исчезает никогда и перманенто-повсеместна для всего материального мира, но — в каждую эпоху она приобретает имманентное воплощение и адекватные персонификации. Знание о модерне и его стратегии особенно важны и эффективны именно сейчас, когда т.н. массовое общество достигло дна вырождения, и не способно воспроизвести (для чего и нужно волевое начало) не-детерминированные безответственной тенденциозностью унификации. Иными словами, хотя «дно» и достижимо, и многие насыщают его своим существованием, - некой «деятельностью», слишком заметной, чтобы не быть контролируемой, регулируемой и мотивированной Архонтами, - возможно ещё большая детерминация. Регресс, с которым «не борются», но который прекращается традиционалистами. Это же к слову о том, что традиция не поясняет и не поучает, Традиция — приказывает: Отставить вырождение!

Почему и зачем? Потому что Они так решили? - правом владеющие, подлинно властные. Затем, чтобы не доставлять неприятные ощущения причастным несоизмеримо лучшему. Каждый а-нормальный человек, имеющий хотя бы скудные сведения о превосходящем Норму, а также не стыдливо испрашивающий (у каких-нибудь гуманитариев). но — требующий осмысленности своего существования, уже не может насытиться доктринами постмодерна, овладевшего бесхитростными навыками симулировать «никогда не завершающийся процесс осмысления».

Разумеется, в интересах Архонтов и архонтиков, будь они «иликами», или «психиками» было, есть и остаётся та же стратегия столь простейшая, столь и эффективная: всё время, которое не «посвящено» исполнением прямых обязанностей и долженствования перед Архонтами, что обусловлено контринициатической субординацией, человек... вновь «должен» совершить как можно больше бессмысленных и бесполезных актов, жестов, написать, сказать как можно больше того же характера слов, заполнить экзистенциальные пустоты симулятивным, не несущем в себе и мельчайшей доли «отражения» подлинного и сакрального.

Здесь можно «взять» выспренний тон, чтобы стало ещё более понятным:
Последние два года каждый раз, когда мне предлагали «соучаствовать» в каком-нибудь «внутрисетевом» проекте, постулирующим в «Манифесте» свободу общения, и ещё какую-нибудь свободу, сразу же возникало неприятное впечатление, а ещё мысль — мне там нечего делать. Самое забавное, что некоторые «благоразумные» дивиды в ситуации, когда миллионы жаждут совершить те же «как можно больше глупостей», пытаются внушить большинству нелепость из серии «основы демократии»: свобода для ответственных.

Medio tempore, это взаимоисключающие с позиции Архонта категории, - подвластные архонтичекой власти не только «бесправны», - архонтам не выгодно «располагать в штате» любую автономную и дееспособную единицу, в потенциальности — пневматика. Не нуждающегося в спасении, как гражданин «Небесной Империи», по гностическим доктринам — Оглоады, которая ниже Плеромы, но выше Гебдомады. Огдоада или Небесная Империя — это предельная из высших ступеней, доступных благородному существу. Человеку. ничтожной крупицы праха земного, лишь в силу Работы, совершённой некогда Предком, и осуществляемой ныне — как улучшение ситуации. построение моста, связывающего Небесную Империю с порождением тварного миропорядка, Вне это связи разнообразные телодвижения останутся лишними, а произносимые слова — разве что навлекающими на болтуна неласковое внимание Архонтов; в последние годы субординация и контринициатические механизмы стали настолько совершенными, что для беспомощных иликов и психиков недопустимо улучшение ситуации даже в порядке даже т.н. «хобби».

Здесь же прослеживаются мотивы многих традиционалистов эсхатологического (по Генону и Вирту) направления и Радикальных субъектов: давайте уж поскорей исчерпаем долготерпение архонтов, дадим молниеносный имплозив деструктивных энергий в полюсе с наивысшей концентрацией «архонтики» (например, в атлантистской цивилизации), вместо «конвейерного», монотонного, равномерного и последовательного рассредоточения их по всему планетарному пространству. Чтобы мотивация деятельности и тех существ, что не подают ни малейших надежд на исправление, не была тезисами из «Манифеста Новых Мудаков» Ache:

Выйди на улицу! Возьми в руки оружие! Напиши текст! Организуй сообщество! Распространяй знания! Спасай Родину! Изнасилуй секретаршу! Они жаждут тебя. Они желают тебя. Они хотят посмотреть, что за номер ты ещё способен выкинуть в своих гальванизированных конвульсиях! Ты давно уже труп.

Поэтому суждения в исходном письме:
И еще на счет деятельности Коллектива Бесов по созданию экспериментальной микро-модели традиционного общества. У АГД это, определенно, ЕСМ. Собственно говоря, я знаю лишь о сетевой деятельности Чернова, и, полагаю, что именно в ее рамках проходит конструирование вышеупомянутой микро-модели. Верен ли ход моих рассуждений? Таким образом, это все его многочисленные сетевые проекты, и, в первую очередь, совместные с Егорием Простоспичкиным. - считаются правильными.

А теперь — сердитое: с каких это радостей психиков и иликов унификация - «тоже участь» Архонтов? Первоархонт, несмотря на «честолюбие» и «эгоистический (выразившись на человеческом языке) характер» по существу, не нуждается даже в том, чтобы ему поклонялись неким «должным образом». Золотой Телец, сооружённый иудеями в о время отсутствия пастыря-Моисея был испепелён (а не расплавлен) молнией Adonai Aeloah, - но то было реальностью Премодерна; Первоархонту было полезно иметь в контингенте рационалистов, как ЦК КПСС располагали тысячами «полезных кретинов» в институте философии АН СССР, - самым «убедительным» и преданным субординации оказался иудей — Барух Спиноза; «религия постмодерна» представляет собой эклектическое нагромождение культов, которые ни к чему не обязывают и никого не принуждают — а зачем, коль скоро диктат Моды и адекватные испорченности мышления и восприятия человека поведенческие модусы гонят паству в керигматические церкви гораздо эффективнее угроз проповедников ex cathedra и огня Св. Инквизиции.

Диалогический кодекс Vol.V

Доброй вечности.

Это письмо будет в целом и частном посвящено исправлению ошибок. В точности говоря — одной ошибки, настолько часто повторяющейся, что указание предметное, in specie, не исправляет ситуацию. Стало быть, мне следует пояснить, чем вызвана отрицательная реакция на твои последние письма, а также многочисленные вопросы, по существу, сопряжённые с одним, но — доминирующим аспектом нашего диалога, а именно — тезис о Примордиальном.

Начнём и с того же, с чего начинаешь ты: темы механизмов власти в Античную эпоху. Теория диспозитивов Мишеля Фуко по сути своей универсальна, ей можно объяснить все – от Прединстанции до субординации дивидов в рамках постмодерновых дисциплинарных учреждений. - пишешь ты в последнем письме, причастном диалогу, - Вместе с тем, возникает некоторая сложность с Античностью. Если рассматривать ее через призму шпенглерианской культурологии, то получается, что Эллада – это Премодерн, а Рим (от поздней республики и далее) – Модерн, самый что ни на есть. Таким образом, ДГ был характерен для эллинских политических режимов, ДД – для Imperium Romanum.

Во-первых, так говорить неправильно, потому что не справедливо в отношении Античности, традиционного общества и присущей ему культуре. Я не однократно подчёркивал, вслед за тезисами Егория Простоспичкина, Ache и Александра Дугина, что унификации, появившиеся только во второй половине XX века не лучшим, чтобы не сказать сильней, образом, описывают дихотомии Традиции и Контртрадиции, инииатическое начало и волевое начало, - у каждого из которых наличествует, в схематическом понимании, излишне упрощённом, есть своё Иное.
Также я упоминал в предыдущих письмах от том, что индивид Традиционного общества сложен. Очень сложен, настолько, что современная гуманитарная филантропическая идиома сотворила ему репрезентацию чудовищного, монструозного характера. Просто потому, что не смогла с ним совладать, как и с любым инициатическим началом — Инициация всегда сильнее Субординации (но она удаётся не всем, очень немногим), сопряжённой с дисциплинарными техниками, монотонным, последовательным на микро- и макро-уровне порядком. Образуется типический для современного т.н. «образованного» дивида комплекс аберраций: то самое гипостазирование реальности, подмена унификациями онтологических категорий. В дальнейшем я постараюсь исчерпывающе объяснить тебе, как избежать этой ошибки, влекущей за собой множество других.

Во-вторых, - пусть это будет примером предметным и локализованным, сосредоточенным, - к словам об Imperium Romanum, которую ты оценил уничижительно. Да, латиняне сделали всё, чтобы ухудшить ситуацию самим себе. Но — они совершили это «самопожертвование Модерну» внеположно дисциплинарным диспозитивам, которые, подчеркну, во всём своём единообразии функциональности (техника и механизмы изъятия индивида из имманентности), появились в в Европе не раньше XVII века. Мишель Фуко настаивает именно на том же, - во всех трёх томах «Истории сексуальности», а также в лекциях 70-х годов, в эпоху до Рационализма и последующего за ним Просвещения, существует «лаборатории» и экспериментальные полигоны для ДД, но не более того.

То, что в императорском Риме, напр., при Веспасиане, предпринимаются попытки создать профессиональную Армию, вместо «орды» наёмников из варварских племён, попеременно с грабежом и войной занятые сельским хозяйством и скотоводством, не означает, что Веспасиану и многим другим императорам это удалось. То же следует сказать о «латинском модерне» - если субъект был известен традиционному обществу Рима, вероятно, даже с республиканской эпохи (данных слишком мало, мы не можем утверждать того с уверенностью) — это не означает, что проект Модерна в цивилизации латинян состоялся.

Он «состоится» на десяток веков позже, когда «сумрачный германский гений» из бывшей «Священной Римской Империи» (знакомая аббревиатура?) произвёл из единичного волевого начала — волевое коллективное.

Помимо прочего, напомню, что Владимир Игоревич Карпец неоднократно упоминал о родословной династии Романовых, коренящейся в германских Родах. Что это означает для нашего исследования? Это означает, что из всех русских, престолонаследники были единственными, кто был вправе назвать себя моносубъектом Власти. Рюриковичи, чей род принадлежал ещё Традиции, такового права были лишены.

Далее следует сказать вот о чём, комментируя твои суждения об античности:

Но, среди разнообразнейшей палитры государственных устройств эллинских полисов можно лишь в некоторых усматривать иерархические режимы с Сакральным Государем во главе властной вертикали. Таковым, естественно, обладала Спарта.

Следует понимать, что Сакральный Государь — это не персонификация. Забудь обо всём, что сообщаемо в порядке «образования» массовой культурой, от популярных мифологических справочников до «атлантистского» кинематографа. Популярные источники постулируют, против традиционного общества, что Леонид, благодаря своей «находчивости» остановил персидское вторжение на Фермопилах. Таковая интерпретация событий характерна для западной а-традиционной культуры, не представляющей себе, как может происходить инициация и инспирация, поэтому ищущей опоры исключительно в моносубъекте, в том, что стало общеизвестным уже в эпоху Модерна. Между тем, фигура Сакрального Государя появляется лишь там, где уже произошла деструкция иерархии, где иерархическую вертикаль — ось уже необходимо восстановить.

До Троянской Войны, а не только до «Илиады» первого контртрадиционалиста в Элладе, Гомера, пра-эллины были причастны примордиальной Традиции. Это означает и то, что для каждого человека традиционного общества было возможно прямое, непосредственное общение с Богами. Распад иерархии богов не на первичную дихотомию — Космических и Хтонических в «Илиаде» знаменует собой прекращение инициатического начала. Вероятно, именно поэтому Леониду удалось собрать воедино только трёхсот воинов, - остальные просто не заслуживали бессмертия богоравных уже при жизни.

Для «остальных» уже была возможно оценить своё биологическое существование выше, чем причастность проекции Примордиального.

Этим объясняется существование демократий в эпоху Премодерна, о чём ты и спрашиваешь. Как и Модерн, Премодерн не однороден, хотя и не представляется таковым на космической дистанции от него, - нас, современных. Многие традиционалисты, от Гесиода (рекомендую прочесть его поэму, хотя и безобразно песвдо-гексаметром переведённую, «Труды и дни») до Ache, указывают, что связь с Примордиальной Традицией в Элладе была потеряна ещё когда до платоновых «Государства», «Законов» и «Послезакония» оставалось ещё более трёх веков.
В IV веке произошёл рецидив контртрадиции — Пра-эллины исчезают с горизонта прошлого, не оставляя ни малейших надежд на Реставрацию (Революцию в астрологическом смысле), и Платону остаётся лишь страдать по безвременному распаду античной Высокой Культуры.
Сократические грезы о всеобщей справедливости оказались песчаными «дворцами», притом, что демон Сократа вступил, в данной ситуации, почти как Радикальный Субъект, - без особого почтения к нежнейшему эстетическому восприятию представил перспективы вырождения.

Субординация, о которой ты спрашиваешь далее, к этому относится непосредственно: деградацию стремительную становится возможным только приостановить. Регресс набирающий темп, становящийся «порядком вещей», сдерживается массированным во времени и пространстве функционированием Власти. Архонтической власти, препятствующей тому, чтобы все были наказаны Небытием сразу и почти безболезненно: помнишь, что мы обсуждали с Ache о «прикладной сотериологии» - Архонты спасают нас от своего же страшного, неотвратимого и жестокого наказания.

Интересным было бы также подробнее изучить историю Пеласгов, таинственных племён, наследующих пра-эллинам, затронутым деградацией гораздо позже самих эллинов: их спасение заключалось в том, что они исчезли практически бесследно, упоминание о них произвольно распространено в трактатах по Герметике и Алхимии, откуда ни один гуманитарный вырожденец их не сможет извлечь для своих низменных нужд.

Ещё дальше от Традиции, но ближе к современности, с фиксированными дефинициями «политэйя» и «экономия». Напомним нашим читателям, а также скажем тем, кто не читал наши письма ранее, что эти сочинения начались с критики современного общества, теряющего «гражданское самосознание». Традиционное общество не нуждалось в том, чтобы ему, — как индивиду, - напоминали о Власти, не нуждалось в принуждении и контроле за исполняемыми обязанностями «всех и каждого».

Причастность Власти примордиальному решала всё: власть — священна, и всё государственное устройство подтверждает это, как само собой разумеющееся.

Евгений Всеволодович Головин пишет, что деградация культуры, всё более а-традиционной, обезображивает государственность и общество. Ещё в средневековье считалось, что прикосновение руки Государя могло стать чудесным излечением. Как и римских императоров, монархов средневековой Европы канонизировали post mortum, хотя монотеистическая религия не слишком лояльна к этому языческому обычаю. «Мощи» легендарных королей становились чудотворными реликвиями.

Могу признаться, что готов во всё это поверить. В то, что для индивида традиционного общества было возможной персонификация провиденциальных сил. Уже на исходе XIII века европейцы — и облечённые властью, и заурядные bourgeois (во Франции так называли только горожан, сродни германскому bürger), начинают сомневаться во всесильности Государей. Нововременные историки и читатели предпочитают посмеиваться, «А король-то — голый», не утруждая себя мыслью, опасной для «ранимого» самосознания вырожденца, что в союзе со Знанием, вера традиционного индивида обладала силой, во всех качествах превосходящей убогую «терапию ума и тела» позитивных наук.
И, в, завершение серии вопросов категории «политэйя»:

Еще важное. Ранее я свободно пользовался выражением о моносубьект власти, имея в виду Сакрального Государя в механизме Господства, теперь же задумался. Когда-то ты говорил, что субъект может быть известен традиционному индивиду. Является ли таковым Монарх?

О каком монархе ты говоришь? Я уже указывал в предыдущих письмах, что Монархию традиционную следует различать с монархией Модерновой, - in specie, это следует из тезиса о неоднородности и «неравномерности» Модерна, как такового. Монарх любого европейского государства с XV века мог оказаться «ближе» к модерновому эталону Власти, чем остальные. Близок был Кромвель, близки были многочисленные «Людовики подряд» (по выражению французского поэта Жака Превера) и царские семьи династии Романовых.
При этом мы не можем определить в точности некий переломный момент, назвать некое Имя моносубъекта, который явил бы собой полноту архонтических (но не божественных) качеств. Условно, Людовик XIV, король-солнце, был символом, но не более, чем символом, архонтической власти — но и он был человеком. Стареющим, но цепко держащимся за власть, он представлял собой всё худшее, что может олицетворить собой честолюбивый эгоцентрик, в равной степени беспомощный и требовательный, суровый и капризный.
Припоминая Иосифа Сталина и Адольфа Гитлера, мы не можем сказать, что это были «традиционные» правители Евразии — хотя они «удачно» помещены в галерею архетипических представлений современного западойда, как «неразумные демиурги», Первоархонты (хотя Первоархонт — всегда единый).

Затем ты спрашиваешь: В чем причина того, что инсталляция латинского Субъекта не была завершена? Казалось, для этого были все условия.

Причина одна: деградация всех пластов существования традиционного общества, которое не находит в себе сил, в равно степени, - и для продолжения существования, и для того, чтобы самоустраниться. Бытие уже не выдерживает этих существ, но инертность, погашающая контаминированность Премодерна и Модерна, не позволяет пойти на прямой конфликт.
Примером тому служит император Адриан, ревностный почитатель эллинской культуры. Будучи учеником стоиков и, собственно, философом-стоиком — он пробовал примирить культуральную доминацию (т.н. «цивилизованность») с дикой, в его понимании, архаикой прежде всего — хтонической религией египтян и культом Митры. Итог: его возлюбленный Антиной пожертвовал самим собой Озирису, и сам стал «богом», - для этого было достаточным в условиях культуральной артикуляции Власти, всего лишь безответственные амбиции императора. Биологическая жизнь тела «бога» отличалась разве что бессмысленностью и безответственностью, о чём достоверно поведала Маргэрит Юрсенар в романе «Воспоминания Адриана». Впрочем, беллетристика никогда не заслуживала доверия, тем не менее, инициативы Адриана напоминали избыток «комплекса оформителя», художника, жаждущего угодить вкусам самой разнородной аудитории.

Апории между традиционным самосознанием и со-временным возрастали не по столетиям, но по годам, и обе стороны конфликта, находящиеся в равной степени по ту сторону со-временности, в прошлом и будущем, не желали сделать ни малейшего послабления своему противнику.

Теперь требует некоторого обобщения сам процесс смены Эпох (Архаика / Модерн) и властных механизмов. Из всего прочитанного мной окончательно не ясно первопричина таковой смены. Состоит ли она в завершении великих культурных форм души (по Освальду Шпенглеру), или же в распаде Целого вследствие начала осуществления ДД и взятия курса на Субъект? Каким образом соотносятся эти теории, и есть ли общее решение?

Всё перечисленное тобой следует понимать как симфазное. Нет какой-либо одной причины деградации, становления и развития на руинах, «нового курса», который тут же устаревает, - не ис-ходящих из одной, Примордиальной. В одном из сторонних этим письмам тексте, а именно, в Лик-Бесе #1, я упоминал о доктрине циклов Германа Вирта. согласно которой вселенная (холистский ансамбль) рождается и погибает, переживая «сезоны» возраста и тяготение (притяжение — отталкивания) векторов созидательного и разрушительного.

Юг, в котором мы пребываем в настоящее время, это — предел распада, не завершающего в силу упомянутой неоднократно Первопричине — умирающий организм Культуры и цивилизации продолжает сопротивляться, хотя его «контрстратегии» походят на безвольные конвульсии «трупа с минуты на минуту».
Знание Традиции может лишь облегчит эту участь, отягощая неподготовленных к нему, и профетичеекие контрстратегии Александра Гельевича таковы: издыхающему в мучениях миру предоставляет Шанс. Случай. Как если бы ушедшие боги отозвались на мольбы и жертвоприношения, но лишь в порядке исключения.

Здесь же следует привести пояснение, что подразумевается под именем (не следует понимать это как термин) Благородных Существ.
Я не в первый раз получаю аналогичный вопрос, и пользуюсь формой (в Аристотелевком sensu в том числе) этих писем, чтобы пояснить моё понимание, которое может не совпасть с императивным тезисом Егория Простоспичкина, NOX, Князя Мира, и прочая, и прочая.
Неоднократно было замечено, что тщательное и благодарное изучение литературы , сообщающей знание о Традиции, прежде всего — Примордиальной, и практики духовного порядка оказывают на человека облагораживающее влияние, чем бы он ни занимался, и внеположно его характеру, но — мироощущению и миросозерцанию. Понимание приходит с опытом, но — чтобы улучшить «собственную» ситуацию, всецело подконтрольную Первоархонту и Дисциплинарному Диспозитиву, и поэтому детерминированную настолько, насколько человек опасен для того, или иного Порядка, необходимо что-то знать и уметь самому.
Иными словами — можно начать предельно простого, шаг за шагом приближаясь к очень и очень сложному. Sic, напр., понимание алхимических, каббалистических и теософских трактатов невозможно без предварительного прочтения хороших переводов Фулканелли. Прочитывая страницу за страницей книги Георга фон Веллинга «О Начале, Природе, Свойствах и использовании Соли, Серы и Меркурия (id est, ртути)» где гностические доктрины пересказываются в терминах христианской герметики, "спотыкаюсь" на каждом абзаце, заглядываю с справочники и словари.

Зачем, спросишь ты, так себя утруждать?
Это делание имеет смысл как установление причастности, которая, в свою очередь налагает ответственность. Ache постулирует, что ответственность и есть Наказание, но она же даёт облагораживающий опыт инобытия существам, a priori обречённым на вырождение и деградацию. Единственным действительно безответственным существом является Архонт — тот, что некогда (в Вечности) был исторгнут из Плеромы, подобно шлаку. Ревнивый к власти, он ревностно же препятствует нам, теперь, в эпоху полновластья Дисциплинарных Диспозитивов, под видом «заботы о нас», от этого Опыта.
Согласно со-временным, модернистским, гностическим доктринам, на что указывает и Ache, Архонты заинтересованы в ещё большем вырождении. Им способствуют многочисленные сторонники контртрадиции, жаждущие конституирования собственных безответственности и ничтожества, существа внутренне бессмысленные при внешней беспомощности. Их наказание заключается в том, что все они обречены на недовольство собой при внешней недостаточности. Аналогичным образом Первоархонт, чьё всемогущество распространяется лишь на низший Эон, обречён на кажущееся самодостаточным одиночество — в высшие сферы его уже не допустят.
Гностические доктрины, между тем, свидетельствуют, что пневматики могут post mortum достичь единения в полноте в одном из высших Эонов. Это ли не благородство, как причастность Высшим Родам по Ямвлиху?

Каков процесс формирования индивида, - спрашиваешь ты далее, - учитывая то, что дивид не обладает Знанием? Но, с другой стороны, этот вопрос снимается, если тобой будет подтверждена мое предположение, что в традиционном обществе индивид состоит из индивидуумов, в модерновом – из дивидов. Данную гипотезу я считаю достаточно шаткой, так как не уверен, раскладывается ли индивид вообще на составные, или же они существуют независимо от него.

Трудно в нескольких словах объяснить, каким образом «оформлялся» индивид Традиции. Необходимо прочесть большую часть переведённых на русский язык сочинений традиционалистов, прежде всего — Рене Генона, которые пересказывать своими словами дело неблагородное и неблагодарное по отношению к Авторам.

В данной ситуации следует пояснить, что из индивидуумов» невозможно составить индивида. Какого-либо общества — традиционного и а-традиционного. Индивидуум — это со-временный конструкт, нам, лишённым традиционного Знания, только указывающий на различие между «комплексом характерных черт» (тоже убогая унификация) и «сингулярным существом» (не большее убожество терминологии). Индивидуум традиционного общества не разъединён с имманентностью, он причастен Целому, которое и есть проекция примордиальной иерархии. Индивидуум, по мере приближения к модерновому состоянию, всё чаще подвергается изъятию, откуда ему уже не вернуться. К XIX веку дисциплинарные техники настолько совершенны, что сегрегированный индивидуум, не говоря уже о тех, кто в силу имманентных условий не сумел стать таковым, сразу ограничив свою дивидуальную, обобщённую сущность регламентом социального, политического и культурного порядка, без всякого внешнего принуждения уже не желает преодолевать унифицированные суженные, но столь комфортные деградировавшему уму и душе резервуары Нормы.

Теперь прошу, чтобы ты пояснил иерархию эллинского политеизма в гностической призме. Верховный Бог – это всегда Первоархонт, не так ли? То есть первоначально это был Уран, затем Хронос, а уж потом Зевс. Боги более мелкого масштаба являются Архонтами, богини – Великие Матери. Да и вообще, расскажи поподробнее об архонтических качествах, о которых ты упомянул в диалоге с M. на форуме.

Прежде всего скажу, что Архонты — это творцы материального мира. Но в политеистической Традиции мы не находим креационизма, как такового — когда бог сотворяет мир каждое последующее мгновение. Уранос, или, вернее — Кронос (пишется с «К», Κρόνος - это не латинизм), согласно «Теогонии» Гесиода, створил из примордиального Ничто — Нечто, из нетварного — тварное. Зевс-Кронион (отцеубийца) был манифестационным богом — богом-организатором, не столько созидающим в собственном смысле слова, сколько — осуществляющим, придающим значение (сущности) объектам тварного миропорядка.
В доктринах Ямвлиха, Архонты — столь же соподчинённые единоначалию Богов, от верховного — к «низшим», но у них — собственная иерархия, сродни тому, как современная корпоративная иерархия «чужда» политической, medio tempore, как два последних феномена сближаются и отчасти синтезируются между собой.

В современных западных государствах эти псевдо-феодальные иерархии неразличимы — Архонты вытеснили подлинных богов, заместив их, как креационизм замещает манифестационизм.

Отсюда же исходит знание об архонтических качествах. В одном из своих сочинений я приводил типичный креационистский метод, - если мир стремится к самоуничтожению, есть все возможности препятствовать гибельной энтропии, которая просто эстетически неприятна. Создаём сначала экспериментальную микро-модель традиционного общества, затем — проецировать полученный результат, если он есть, конечно, в больших масштабах. Этим занимается Александр Гельевич, этим занимается Андрей Чернов, зачастую — безотносительно частным интересам, насколько я понимаю ситуацию. Эксперимент, Опыт, имеет смысл в настоящее время, поскольку он — был, человек на него решился, вопреки массированной «шумовой завесе» ДД, разнообразным образом препятствующему любым Опытам.

Архонтические качества — это Власть. Власть над тварным миропорядком в его исходной функциональности: приказа Архонта невозможно ослушаться не потому, что это «недопустимо» и не потому, что ослушавшиеся будут жестоко наказаны. Приказ Архонта подразумевает даже «непослушание», вернее то, что возможно apriori «сотворить» с аутсайдерами архонтического порядка, найти им применение, в модусе которого они будут, по крайней мере, безопасны, если не полезны.

Кое-что есть и по гностическому. Как я понимаю, Знание у гностиков представляет собой нечто эзотерическое, тайное. На то указывают и формы, в которых воплощались гностические культы – локально организованные небольшие группы людей, и вся та магическая культура, в пору рассвета которой по О.Ш. действовали эти культы. Гностицизм вообще нередко ассоциируется с чем-то зловещим, темным, сродни оккультизму. Взять хотя бы многое из творчества Коллектива Бесов. В чем здесь загвоздка? Не знаю, насколько верным является мое предположение, но такие ощущения на предварительных стадиях ознакомления у меня возникали.

А «загвоздка», как ты выразился, заключается в пресловутом антропоцентризме и филантропии. Убогие илики, priori loco — гуманитарии, которые не с XVII века н.э. появились, но со времён «до Платона», не смогли поначалу унифицировать Гнозис, это стало возможным лишь на исходе ХХ века, когда появились возможности для им-материализации дивида, трансформации дивида в «некоторое количество информации».

Вот почему Андрей Чернов негативно оценил недавно прочитанный мной недавно «Техногнозис» Эрика Дэвиса, не открывая книги: это не Миф, это анти-Миф в непосредственной его форме, и «в лицо» этого врага Традиции следует знать лишь тем, кому недоступны иные, более достоверные, но не очевидные источники Знания. Например — мне, тебе, многим и многим читателям, в том числе наших писем.
Эрик Дэвис, по существу, выступает вульгаризатором Гнозиса, подменяя изысканной «живой речью» «непосредственное общение с богами» Ямвлиха - «общением с Архонтами» и культом Архонтов, заместивших ушедших Богов. Здесь возможны две вариации контринициатического начала — или Дэвис сознаёт, что творит, уравнивая Гермеса политеистического с выдающим себя за такового Архонта, или не ведает, что творит, что, в общем-то, характерн6о для западоидов.

Второй аспект: Гнозистицизм античный нам становится известным, как правило, из сочинений христианских апологетов, известно, как относящихся к ереси. В герметике и алхимии Средневековья многие символы и магические операции позаимствованы в античном гностицизме, наряду с теургией неоплатоников, и, собственно, философией мифа Платона. Алхимиками Ренессанса Аристотель почитался наряду с Платоном как Великий Адепт, ещё до того, как в Европе потеряны «аутенстичные» переводы с арабского на греческий и латынь. Евгений Всеволодович Головин неоднократно сетовал на то, что знание античности ускользает от нас, едва мы приближаемся к сокровенному, внутреннему его слою: герметика и алхимия сообщает лишь то, что было преображено, в понимании некоторых исследователей, - обезображено, монотеизмом.
Алхимия суть ни что иное, как квинтэссенция сакрального христианства, фундамент которого кроется в хтоническом политеизме и космическом Гнозисе; желающего вычесть из христианской герметики знание об архаике поначалу коробит чередование имён гностического Христа с Гермесом, Уробороса (змей, кусающий собственный хвост — символ вечной циркуляции Сущего, и не только) и платоновского андрогина в реторте. А затем наступает или — осознание Смыслов, способствующих качественной трансформации человека, или — скорбное недоумение. Я не могу ответить однозначно на вопрос, могу ли я достичь первого, или сразу же, поддавшись слабости, предпочту второе «состояние», «споткнувшись» на каком-нибудь особенно сложном нюансе Magna Opus [Великого Делания].

Теперь непосредственно о перспективах Консервативной Революции. Распад Целого, которым знаменуется наступление Модерна, происходит благодаря накоплению критической массы людей, их предельного количества, когда власть Господства уже не справляется. Тогда на помощь приходят дисциплинарные механизмы, царство количества. КР прежде всего – это возвращение к архаическому политическому режиму. Соответственно, возможно ли возвращение к ДГ при современных показателях народонаселения в пост-СССР? И были ли массовые репрессии в сталинском Союзе и Третьем Рейхе средствами вернуть прежние показатели?

Если говорить откровенно, а в этих письмах я излагаю мысль всегда — начистоту, по мере возможностей, без недвусмысленно и без недоговорённостей, я не могу ответить на этот вопрос. Очевидно, что никакие массовые расстрелы и «беспрестанный репрессанс», как выражается мой Ка, Пата, не спасают государственность от контртрадиции. По крайней мере, мне не известны прецеденты «исправления ситуации» подобными мерами, скорее, это — симптомы паники Археомодерна в Союзе, и Модерна в Германии 30-х годов, предчувствующих скорую смерть в поп- и пост-модерне, что вполне соответствует доктрине циклов Германа Вирта.
Эвола достаточно ясно и достоверно поясняет, почему Архаика «не вернётся», - переведя на обыденный язык, можно процитировать Ache: с какого перепоя вы решили, что образцы позволят вам сейчас им следовать?
Традиция не «позволяет». Традиция, когда посчитает нужным, как уже неоднократно утверждалось, приказывает, - причём в таком тоне, что её невозможно ослушаться, а если возможно — виноват сам приказчик, преждевременно или слишком поздно возомнивший себя причастным Традиции. Или не возомнивший, просто претенциозный сверх своих возможностей, а возможности уже регламентированы Архонтами, и каждый, кто намеревается превзойти регламент — должен быть готов ко всей тяжести гнева ревнивых к Власти Архонтов.

Кстати говоря, снова о Фуко. Теперь уже непосредственно о нем. Как ты говорил, он вообще против власти, следовательно, против всех ее проявлений – как ДГ, так и ДД. Возможно ли такое на практике? Как вообще в контексте теории диспозитивов рассматривать анархию?

Ты невнимательно прочёл предыдущее письмо. В указанном я писал о диаметрально противоположным, опровергая тезис Владимира Никитина (ЕСМ) о противопоставлении критики власти Фуко с его же объективным научным исследованием. Что касается анархии, то я не считаю нужным апеллировать к термину «безвластие», но не «безначалие», применительно к исследованиям Фуко, первым доказавшим, что анархии, как таковой, не существует даже в непродолжительные исторические периоды субъектов власти с соответствующей атрибуцией.
Властные функции и техники повсеместны. И не только в ДД, но и в диспозитиве Господства, хотя они полярно различны. Взаимоотношения раба и господина предстают в ДГ в очень различных градациях, от государственного масштаба, до «бытового», обыденного порядка. В дисциплинарном диспозитиве властные взаимоотношения растворены на микро-уровне, вплоть до клеточного и атомарного. Фуко вообще интересовало всё микро-скопическое, что можно наблюдать только посредством особых оптических приборов (отсюда выражение — в оптике Аристотеля, Беркли, Мерло-Понти или Бодрийяра).

Как можно пояснить оппозицию власти в ДГ, преступления в ДД, психозы отдельных дивидов с массовыми расстрелами окружающих на современном Западе? Почему вообще Мишель Фуко столько времени уделяет психиатрии, безумию и его истории. Как мне показалось, это неспроста, и определенные клинические ситуации он рассматривает в современном западном обществе.

Фуко уделил столь продолжительное время на исследования дисциплинарных институтов, прежде всего — психиатрии, по той же причине, что и традиционалисты, критикующие современное общество. Никакая это не критика, это — жестокий, подобно острому стыду, «выедающему глаза» анализ, описание того, что дано в эмпирическом восприятии человека, просто знакомого с «примерами про хорошо», и осознающего контраст с ничтожеством как и внешней, так и внутренней экзистенции современного дивида с ин-дивидом Традиции.
Мишель Фуко не первым, далеко не первым, заметил, что современное ему общество, и последующие ему поколения страдают, и будут страдать, обыкновенным старческими заболеваниями — подразумевающими тщетные попытки омоложения в сочетании с мстительностью подлинной юности. Школа и Университет, которые не учат, Армия, которая не воюет, Тюрьма, которая не исправляет и Клиника — которая не лечит, одним выражением, дисциплинарные институции — это объективные признаки вырождения, наиболее отчётливо проявляющиеся в миропорядке.

В известном смысле это — экстремум экзистенции, та конфигурация, когда хуже уже просто не может быть, наихудшее еже случилось, оно фиксировано в существовании как Норма. В интервью и публичных выступлениях Фуко говорит о том, что западное общество предрасположено к дисциплинарной власти, хотя бы потому, что опасается самоё себя. Что означает - «опасается самоё себя»? Это означает, что изначальная ошибка мироздания подразумевает, что агония тварного Мiра продолжится ещё долго, подключённому к электро[нной]-сети полу-трупу, телу в коматозном состоянии, не рекомендуется совершать резких движений, чтобы не оборвать обеспечивающие его существование кабели и провода, - что чревато предельной деструкцией, без Последнего Суда, и, тем более, провиденциального Следствия.

Но это же перспективы, устрашающие самим поверхностным описанием, не говоря уже о воплощении, и западный индивид предпочёл непрерывную инерцию спорадическим «всполохам жизнедеятельности».
Традиционалистам эта инертность кажется совершенно недостаточной: современным их них попросту становится скучно биологически жить. В режиме on-line, в режиме, установленном и конституированный как естественный, дисциплинарной властью, в режиме, где Событие — исключено, потому что и Бытия, которому может быть причастен (префикс «со-») индивид уже нет.

И в конце этой диалогической части ты задаёшь очень своевременный и правильный вопрос. Почему Евгений Всеволодович Головин рекомендует заняться именно западной Традицией?
Нам неоднократно вменяли в вину, что русская, и в целом — славянская Традиция характеризуется вульгарным эпитетом «азиатчина», а то и более неблагозвучным «азиопство». Славянофилы, в первую очередь, Алексей Хомяков и Константин Аксаков, и евразийцы, Николай Трубецкой, Пётр Савицкий, Лев Карсавин, с особым пиететом отзывались равно и о европейской культуре, так и о восточной. Рене Генон адаптировал Адвайта-Веданту (अद्वैत वेदान्त) для европейцев, Фридрих Юнгер с почтением писал об Исламе и персидской поэзии [сборник эссе «Восток и Запад»].
Разумеется, что большинство не воспринимает простейшей (всегда предпоследней) истины, что ни о каком imitatio восточной Традиции речи не велось: европейские традиционалисты искали и находили locus communis не в филологическом смысле слова, традиционных Культуры и Общества (государственности в том числе). В предыдущих письмах приводилась «схема» кастовой системы в древней Индии, сохранившейся в условиях ассимиляционной колонизации британцами-атлантистами, и европейские традиционалисты апеллировали к ней лишь потому, что в вырождающейся Европе к ХХ веку от иерархических конструктов остались одни руины.

Восстановить которые едва ли возможно без знания и понимания первичных универсальных законов общественного устройства в Традиции.
Теперь, когда появляются большей или меньшей степени качества переводы сочинений восточного традиционализма, от китайской герметики Даосов до каббалистических трактатов, европейскому, и русскоязычному читателю в том числе, понятные ещё меньше, чем Птичий Язык алхимиков, предстоит ещё длительная работа. Как если бы мы из долгих странствий вернулись на Родину, и обнаружили свой дом разграбленным и разрушенным, в запустении и нищете. Но теперь мы знаем, как его можно реставрировать. Это будет подлинной преемственностью, а не модерновым подражанием «традиционализму», основанном в большей мере на зависти, чем на представлениях о справедливости; это будет продолжением Истории, а не попыткой, заведомо обречённой на неудачу, присвоить её. И даже если и эти перспективы окажутся гибельными, а таковая вероятность очень высока, мы сможем с полным на то правом сказать, - мы совершили немыслимый труд, мы достигли предела человеческих возможностей. Мы стали — Иными. А они, дивиды дисциплинарных обществ, всему лучшему в себе обязанные иным?

А.N.