subject: Конспективные вопросы
Доброй вечности, А.N.!
Комментарий к геополитическим тэзисам:
Правильно ли я тебя понял, что Третий Рейх является интеграцией элементов архаического под воздействием асимметричных довлеющих сил? Как в таком случае это соотносится с мыслями Бруно Латура[*]? Правильно ли я понимаю эту параллель в своих рассуждениях, – фабрикация, – это интеграция элементов первичного подлинного, и этот конструкт детерминирует конструкты модерновые (культура, согласно Шпенглеру, к тому времени уже завершилась, следовательно, это конструкты цивилизации).
Причем детерминация эта приводит к их же деструкции – возникают тоталитарные режимы, представляющие собой реконструкцию Диспозитива Господства, который, взяв на вооружение архаические, премодерновые формы сразу же становится в оппозицию ДД, начиная глобальную войну. Рецидив ДГ - попытка Традиции обрести формы в условиях модерновой западной цивилизации, причем порождает этот рецидив именно модерн (по Эволе), вызывая отрицание индивидуализма и социального атомизма. Своего рода реакция на либеральную свободу и порождаемое развалом органического единства и возникновением модерновых политических и социальных институтов, отчуждение (об этом позже). Как я понял из пояснений Андрея Чернова, вошедших в состав одного из твоих ответов, нечто подобное в рамках своей теории диспозитивов пишет Фуко.
______________________________________
Прим. [*] - Латур, Бруно. Французский социолог, философ и историк, автор книг «Лабораторная жизнь» (1979), «Пастеризация Франции» (1983), «Нового времени не было» 1997), «Надежда Пандоры» (1999). На русский язык переведена «Нового времени не было» - Спб.: Изд-во Европейского Университета в С.Петербурге, 2006, где излагается одна из самых оригинальных концепций гуманитарно-научного исследования европейской культуры: симметричная антропология.
По Эволе тоталитарный режим радикально отличается от государства органического – в первую очередь навязыванием органического единства извне, эгалитарностью, отсутствием иерархии. Если я понял все правильно – то касательно деструкции твои дополнительные пояснения ясны. Но, - в исходном тексте тексте значится, что ты не усматриваешь в том, что «тоталитарные режимы» представляли из себя реконструкцию диспозитива господства – прямого указания, что государственный аппарат т.н. тоталитарных режимов выступил в качестве проводящих и рассеивающих деструктивную энергетику по геополитическому пространству Европы. Вот это как раз и непонятно. Путем анализа твоих пояснений я как раз пришел к выводу обратному – нашел прямое, в общем-то, указание. И это, в первую очередь, прошу пояснить.
Еще весьма важное. Ты обещал мне прислать статью Мишеля Фуко «Защитим общество» [имеется в виду книга «Надо защищать общество» - прим. A.N.]. Теперь, после твоих с Черновым пояснений, которые меня порядком заинтересовали, в особенности хочу ознакомиться с этой работой МФ, тем более, что согласно твоим аннотациям она не будет для меня чересчур сложной.
Далее по итогам прочтения вашей переписки, да и последних твоих текстов и писем мне, требует более глубокого пояснения тема «первого после лучшего изначального». Я не очень уловил эту мысль, а также мысль об изначально причиненном вреде, которая значилась в аннотациях к некоторым твоим текстам. Это же касается понятия Прединстанции и Великого Деланья, на первый взгляд достаточно понятного, но по моим догадкам скрывающего в себе огромный пласт знаний – как понятие фундаментальное и крайне, гранично важное.
Но об этом-то, я думаю, ты еще много будешь писать на страницах своего блога.
Поясни также связь в рассуждениях И.Д. о понятиях Хаоса, Революции и Демонизма, безначалия и единоначалия, и о выходе за границы рассудка в контексте параграфа 1.6, да и всего текста, И.Д.. говорит здесь, оперируя знаниями, полученными при чтении малоизвестных или совсем неизвестных источников (о разрыве уровня и растворении сверху и снизу – это, предположительно, Эвола, на него ссылался АГД, упоминая эти понятия).
Теперь хотелось бы присоединиться к твоей позиции относительно отчуждения, которое, по словам И.Д., порождает Диспозитив Господства, и поделиться с тобой некоторыми моими мыслями, которые могут показаться интересными, ну а мне представится возможность развить назревшие за последнее время умозаключения. Любопытно, что из прочитанного мной и впоследствии обдуманного у меня сложилось строго противоположное мнение. Коллектив Бесов пишет у тебя в комментариях, что ДГ всегда несет в себе элемент сакрального – Идея его состоит в проекции на мир земной некого высшего порядка (как говорил В.И.Карпец в своем интервью, на которое ты передавал мне ссылку – Царь (то есть персонифицированное воплощение Господства, моносубьект политики Империи – это земная икона Иисуса Христа по Максиму Греку.
И идея сакральности монарха, заложенная в центре государства, формирует некое органическое единство, проецирую высший миропорядок. Объединяющий закон носит всецело внутренний характер – в отличие от закона, управляющего политическими режимами модерна – с сугубо внешними, материальными проявлениями власти, или же попытки придать низшему внешние формы высшего, с той или иной степенью успеха – и в качестве примера тоталитарные режимы. Возникает определенное противоречие - порождения модерна являются последними попытками ДГ возродиться. И именно ДГ вводит в тоталитарные режимы элементы сакрального, производит интеграцию элементов архаического, выбрасывает на поверхность Структуру – увы, лишенную уже старых форм – как-то политических институтов, характерных для органичного государства, иерархии, et ceteris.
Но, вернёмся все-таки к отчуждению. Идея, заложенная в политической системе, высший авторитет – autoritas, интегрирует все элементы в единое целое, создавая единый организм, в котором отсутствии тех или иных органов равносильно смерти. И потому все компоненты его пропитаны духовным, а иногда даже религиозным характером данного единства, люди чувствуют свою вовлеченность, свою востребованность, свою в конечном итоге судьбу, и принимают это как должное. В органическом государстве нет места отчуждение – оно порождается, когда ДГ перестает справляться при накоплении граничного количества людей, и тогда отдельные индивиды, не занявшие по тем или иным причинам должного места в общей иерархии (данное условие не обязательно, оно может быть и другим, сам я в следствии не достаточной осведомленности не могу назвать этот casus belli против Традиции), и тогда он стремиться отвоевать у довлеющего аппарата власти частичку иллюзорной свободы (естественно, в либеральном понимании). Вот это и является отчуждением в моем понимании. Как видишь, оно никоим образом не связано с тем, как и в каких ситуациях это понимал Илья.
Поясни детальнее об Ином. Насколько я понимаю, Иное в системе модерна – это противоположность Субьекта, для которого определяющими являются унифицированные представления. Следовательно, Иное – это представления частные, в контексте же традиции – это дифференцированные представления объединенные определенной целью и идеей. Сейчас я коснулся крайне скользкой темы – пытаясь выстроить цепочку исходя из отрывочных сведений. Потому прошу пояснить.
Кажется, теперь в отношении мыслей и вопросов по поводу переписки я завершил. Но еще остается твое письмо, присланное в ответ на мое предложение в дальнейшей активной коммуникации.
Во-первых, поясни, что есть соблазн в бодрийяровском смысле, и чем он является в смысле традиционном. Ты касался этой темы на страницах живого журнала не раз, потому понимание этих понятий для меня предельно важно.
Во-вторых, хотелось бы услышать о разнице между пневматиками и психиками в гностическом смысле (замечу, что все встречаемое мной о гностицизме пока лишь темный лес, полный архемодернических радиационных волков-мутантов)
В-третьих прошу пояснить фразу Ache, сказанную о Предистинации "в слепящем свете диалектики действительно ничего не увидеть". Как это согласуется с самой категорией Предопределения: примордиального Блага и изначального Наказания.
Надеюсь, что не утомил тебя своей дотошностью и таким количеством вопросов и просьб пояснить или прокомментировать. Если есть возможность – просто давай ссылки на доходчивые источники с пояснениями, этого мне вполне хватит. В первую очередь это касается вопросов по ответному письму. На этом – все.
An.M
===============================================
Доброй вечности, Анд.
Начну катехизацию в непосредственно порядке прочтения.
Поясни также связь в рассуждениях И.Д. о понятиях Хаоса, Революции и Демонизма, безначалия и единоначалия, и о выходе за границы рассудка в контексте параграфа 1.6, да и всего текста, И.Д.. говорит здесь, оперируя знаниями, полученными при чтении малоизвестных или совсем неизвестных источников (о разрыве уровня и растворении сверху и снизу – это, предположительно, Эвола, на него ссылался АГД, упоминая эти понятия).
Теперь хотелось бы присоединиться к твоей позиции относительно отчуждения, которое, по словам И.Д., порождает Диспозитив Господства, и поделиться с тобой некоторыми моими мыслями, которые могут показаться интересными, ну а мне представится возможность развить назревшие за последнее время умозаключения. Любопытно, что из прочитанного мной и впоследствии обдуманного у меня сложилось строго противоположное мнение. Коллектив Бесов пишет у тебя в комментариях, что ДГ всегда несет в себе элемент сакрального – Идея его состоит в проекции на мир земной некого высшего порядка (как говорил В.И.Карпец в своем интервью, на которое ты передавал мне ссылку – Царь (то есть персонифицированное воплощение Господства, моносубьект политики Империи – это земная икона Иисуса Христа по Максиму Греку.
И идея сакральности монарха, заложенная в центре государства, формирует некое органическое единство, проецирую высший миропорядок. Объединяющий закон носит всецело внутренний характер – в отличие от закона, управляющего политическими режимами модерна – с сугубо внешними, материальными проявлениями власти, или же попытки придать низшему внешние формы высшего, с той или иной степенью успеха – и в качестве примера тоталитарные режимы. Возникает определенное противоречие - порождения модерна являются последними попытками ДГ возродиться. И именно ДГ вводит в тоталитарные режимы элементы сакрального, производит интеграцию элементов архаического, выбрасывает на поверхность Структуру – увы, лишенную уже старых форм – как-то политических институтов, характерных для органичного государства, иерархии, et ceteris.
Но, вернёмся все-таки к отчуждению. Идея, заложенная в политической системе, высший авторитет – autoritas, интегрирует все элементы в единое целое, создавая единый организм, в котором отсутствии тех или иных органов равносильно смерти. И потому все компоненты его пропитаны духовным, а иногда даже религиозным характером данного единства, люди чувствуют свою вовлеченность, свою востребованность, свою в конечном итоге судьбу, и принимают это как должное. В органическом государстве нет места отчуждение – оно порождается, когда ДГ перестает справляться при накоплении граничного количества людей, и тогда отдельные индивиды, не занявшие по тем или иным причинам должного места в общей иерархии (данное условие не обязательно, оно может быть и другим, сам я в следствии не достаточной осведомленности не могу назвать этот casus belli против Традиции), и тогда он стремиться отвоевать у довлеющего аппарата власти частичку иллюзорной свободы (естественно, в либеральном понимании). Вот это и является отчуждением в моем понимании. Как видишь, оно никоим образом не связано с тем, как и в каких ситуациях это понимал Илья.
Поясни детальнее об Ином. Насколько я понимаю, Иное в системе модерна – это противоположность Субьекта, для которого определяющими являются унифицированные представления. Следовательно, Иное – это представления частные, в контексте же традиции – это дифференцированные представления объединенные определенной целью и идеей. Сейчас я коснулся крайне скользкой темы – пытаясь выстроить цепочку исходя из отрывочных сведений. Потому прошу пояснить.
Кажется, теперь в отношении мыслей и вопросов по поводу переписки я завершил. Но еще остается твое письмо, присланное в ответ на мое предложение в дальнейшей активной коммуникации.
Во-первых, поясни, что есть соблазн в бодрийяровском смысле, и чем он является в смысле традиционном. Ты касался этой темы на страницах живого журнала не раз, потому понимание этих понятий для меня предельно важно.
Во-вторых, хотелось бы услышать о разнице между пневматиками и психиками в гностическом смысле (замечу, что все встречаемое мной о гностицизме пока лишь темный лес, полный архемодернических радиационных волков-мутантов)
В-третьих прошу пояснить фразу Ache, сказанную о Предистинации "в слепящем свете диалектики действительно ничего не увидеть". Как это согласуется с самой категорией Предопределения: примордиального Блага и изначального Наказания.
Надеюсь, что не утомил тебя своей дотошностью и таким количеством вопросов и просьб пояснить или прокомментировать. Если есть возможность – просто давай ссылки на доходчивые источники с пояснениями, этого мне вполне хватит. В первую очередь это касается вопросов по ответному письму. На этом – все.
An.M
===============================================
Доброй вечности, Анд.
Начну катехизацию в непосредственно порядке прочтения.
Priori loco о том, что такое «тоталитарный режим». Тебе, скорее всего, уже известно, что таковая дефиниция появилась в конце девятнадцатого века, и означала она ни что иное, как некую замкнутую сферу, в которой норма и система координат охватывает собой всё бытие и всё сознание дивида, модифицируя его в индивида, не-раздельного с этой сферой.
Но в III Рейхе, как и в сталинском Союзе, эта неразделённость не была столь очевидной, как в современном западном обществе, где норма в одностороннем порядке вмещает в себя даже экстремум некого проявления субъективности.
В цикле экзегетических статей по Археомодерну я писал только о современной ситуации с изъятием, что дополню немногим позже::
Дисциплинарные диспозитивы Школы, Армии, Тюрьмы или Клиники нередко побуждают дивида искать альтернативные пути в сторону от изъятия. Аудитория разнообразных и многочисленных политических маргиналов полнится за счёт желающих избежать изъятия из «семей», или же «обратной» конфискации семьёй, начинающей действовать подобно репрессивному аппарату Власти, едва только дивид начнёт дистанцироваться от неё. В большинстве своём имея посредственные связи с семьёй, или же никогда не принадлежа к патриархальной семье, политизированные маргиналы стремятся компенсировать эту недостаточность социальной активностью. В данной перспективе возможно два варианта развития событий: первый из них условно может быть назван возвращением к семье, в её традиционной форме, - группа маргиналов образует собой герметическое сообщество, в котором продолжают работать принципы взаимоотношений господства. Таковое сообщество трудно модернизировать, его практически невозможно преобразовать в микро-модель дисциплинарного диспозитива. Поэтому государственность и социум применяет к подобным группам наибольшую из возможных жестокостей, уничтожая группу «поголовно».
Второй вариант грозит маргинализированному дивиду полным растворением в дисциплинарном диспозитиве; «официальная оппозиция», а также солидарные с ней группировки, так или иначе выступают в качестве инструментария к дисциплинарной технике. Дисциплинарная власть указывает на официальную оппозицию, поясняя обществу: «Смотрите, каковы они… разве вы хотите ими стать?». Никто не подразумевает, что стать ими не только нежелательно, но и невозможно; для развоплощённой и деиндивидуальной власти дисциплинарного диспозитива, по существу, все категории граждан государства являются маргинальными.
Поясним этот аспект.
В пределах дисциплинарного диспозитива, как мы показали выше, отсутствует любая иерархия, кроме символически-эфемерной и экономической. Существенно лишь различие и разграничение нормированных индивидов, и тех, кто нормированию не поддаётся, по крайней мере, сопротивляется принудительному изъятию и модернизации. Это не «анормальный» дивид, это сравнительно точно и строго определённая идиомой дисциплинарных диспозитивов категория. Дисциплинарной Власти безразличны внутренние системы координат и различия символического порядка, равным образом для все нормированных и анормальных; подразумевается, что все, кто не поддался принуждению на данный момент, уже под контролем; те, кто наблюдается в Паноптиконе государственных масштабов – актуально не имеет лица. Напрасно полагать, что для персонифицированной более чем власти существует некие приблизительные данные о внутреннем различии; в большинстве своём политики, известные «в лицо» гражданам, только лишь «олицетворяют» безличный механизм дисциплины, легитимации и репрессивный аппарат.
Не то было в тоталитарных государствах, с присущими им имманентно аппаратами. Изъятие происходило не на макро- и микро-уровне, - когда дивид рождался в семье уже подвергшихся изъятию только для того, чтобы самому быть изъятым, а затем, будто бы — возвращённым (куда-то). Армия, клиника, тюрьма, репрессивные аппараты (НКВД и Гестапо), - всё это было достаточно сложной системой координат / детерминант. Почему? Потому что сам индивид, как целое, тоталитарного государства был сравнительно сложен. Очень сложен.
Многие авторы замечали в нём родство с индивидом Традиции, которого обыкновенные советские люди. вероятно, не ощущали даже бессознательно, что, в общем-то, правильно: человеку Традиции незачем пояснять, что за ним возвышается грандиозная иерархческая пирамида его Культуры. Это Знание присуще ему имманентно, и напоминания о нём, аннотации к нему, как расколдовывание тайнописи культурной памяти, могут только нарушить эту имманентную связь.
Его, т.н. индивида тоталитарных режимов, было очень трудно сломать внутренне, между тем, как сами дивиды, составляющие «биологическое тело» общества, гибли миллионами. Генетическая, родовая память, и сознание того, что он, индивид, - истинный хозяин и претворитель времени, не была истреблена воспитанием и образованием, более того, многократно усиливалась массовой культурой и Рейха и Союза, которые практически синхронно переживали эпоху Археомодерна в апогее.
Последний узник концлагеря, будь он «заурядным советским человеком», или «недостойным германцем», мог видеть воочию процессы титанической трансформации физического мира. Представь себе несколько десятков тысяч существ, постепенно теряющих человеческий облик, трудящихся на лесоповале или роющих котлован для шахт. Сибирская тайга, предгорье, бывшие военные поселения и городки ссыльных Российской Империи. Ландшафт, порождающий миф из самоё себя, производящий неизгладимое впечатление на постороннего, и формирующий особое, в известном смысле — мифологическое, магическое мышление и мироощущение тех, кто рождён, или долго прожил там.
За пример сочетания несочетаемых компонентов можно считать Томск — бывший крохотный городок для ссыльных интеллигентов, даже после распада Союза, вместе с другими сибирскими городами представляет собой «очаг» археомодерна. - люди, обладая едва ли не «эталонным», нормированным европейским мышлением, являясь учащимися или окончившими местные Университеты, склонны к мистицизму, и разнообразным экзотическим, формам религии, в т.ч. и славянскому политеизму.
Жителям крупной метрополии совмещение высшего образования с такой первобытной наивностью кажется чем-то диким, в Сибири же это — в порядке вещей. Из русских писателей, живущих в крупной метрополии, разве что москвич Мамлеев описывал архаическое мышление, с присущей ему особой метафизикой так как оно содержится в индивиде — коренном сибиряке. Можем ли мы представить себе, что на Западе в настоящее время может быть нечто подобное? Нет. В Питере, напр., ничего подобного уже нет — там всё слишком рафинировано, поверхностно и артикулированно sub specie нормативного порядка.
Петербург — это очень европейская метрополия, и его будто бы самобытная культура вот уже три столетия служит универсальным индикатором наличия архаики в культуре государственной, как и элитарной, так и массовой. Если на волне тенденции нечто «питерское», это означает, что модернизация не в лучшем смысле этого слова уже началась; что влияние Запада возрастает, - как мы знаем, модернизация на Западе уже завершилась «демонтажем» субъекта, а русский субъект (иначе — славянский) Западу не нужен, он опасен для него, как несовместимый с аппаратами ДД.
Теперь о Латуре.
Фабрикация по Бруно Л.. это именно производство «факта», соотносимого исключительно с модерном, Новым Временем. Фабрикованный факт — это проявление познавательного, волевого, властного актора дивида, благодаря которому он становится Субъектом. Фабрикованный факт — всегда интеллигибелен, причём, смысл ему сообщает сам «фабрикант», а не внешняя система координат — означений. ФФ - как бы уже «преломлённый» (см. этимологию слова «рефлексия») рациональным началом мышления реципиента. Разумеется, сфабрикованный в лабораторных условиях «факт» может быть Историческим, сопряжённым с некой историей. Но, важно понимать, что ни с каким традиционным знанием фабрикуемые факты не имеют ничего общего. Они являются «тактическим» ответом на некий насущный вопрос.
В цикле экзегетических статей по Археомодерну я писал только о современной ситуации с изъятием, что дополню немногим позже::
Дисциплинарные диспозитивы Школы, Армии, Тюрьмы или Клиники нередко побуждают дивида искать альтернативные пути в сторону от изъятия. Аудитория разнообразных и многочисленных политических маргиналов полнится за счёт желающих избежать изъятия из «семей», или же «обратной» конфискации семьёй, начинающей действовать подобно репрессивному аппарату Власти, едва только дивид начнёт дистанцироваться от неё. В большинстве своём имея посредственные связи с семьёй, или же никогда не принадлежа к патриархальной семье, политизированные маргиналы стремятся компенсировать эту недостаточность социальной активностью. В данной перспективе возможно два варианта развития событий: первый из них условно может быть назван возвращением к семье, в её традиционной форме, - группа маргиналов образует собой герметическое сообщество, в котором продолжают работать принципы взаимоотношений господства. Таковое сообщество трудно модернизировать, его практически невозможно преобразовать в микро-модель дисциплинарного диспозитива. Поэтому государственность и социум применяет к подобным группам наибольшую из возможных жестокостей, уничтожая группу «поголовно».
Второй вариант грозит маргинализированному дивиду полным растворением в дисциплинарном диспозитиве; «официальная оппозиция», а также солидарные с ней группировки, так или иначе выступают в качестве инструментария к дисциплинарной технике. Дисциплинарная власть указывает на официальную оппозицию, поясняя обществу: «Смотрите, каковы они… разве вы хотите ими стать?». Никто не подразумевает, что стать ими не только нежелательно, но и невозможно; для развоплощённой и деиндивидуальной власти дисциплинарного диспозитива, по существу, все категории граждан государства являются маргинальными.
Поясним этот аспект.
В пределах дисциплинарного диспозитива, как мы показали выше, отсутствует любая иерархия, кроме символически-эфемерной и экономической. Существенно лишь различие и разграничение нормированных индивидов, и тех, кто нормированию не поддаётся, по крайней мере, сопротивляется принудительному изъятию и модернизации. Это не «анормальный» дивид, это сравнительно точно и строго определённая идиомой дисциплинарных диспозитивов категория. Дисциплинарной Власти безразличны внутренние системы координат и различия символического порядка, равным образом для все нормированных и анормальных; подразумевается, что все, кто не поддался принуждению на данный момент, уже под контролем; те, кто наблюдается в Паноптиконе государственных масштабов – актуально не имеет лица. Напрасно полагать, что для персонифицированной более чем власти существует некие приблизительные данные о внутреннем различии; в большинстве своём политики, известные «в лицо» гражданам, только лишь «олицетворяют» безличный механизм дисциплины, легитимации и репрессивный аппарат.
Не то было в тоталитарных государствах, с присущими им имманентно аппаратами. Изъятие происходило не на макро- и микро-уровне, - когда дивид рождался в семье уже подвергшихся изъятию только для того, чтобы самому быть изъятым, а затем, будто бы — возвращённым (куда-то). Армия, клиника, тюрьма, репрессивные аппараты (НКВД и Гестапо), - всё это было достаточно сложной системой координат / детерминант. Почему? Потому что сам индивид, как целое, тоталитарного государства был сравнительно сложен. Очень сложен.
Многие авторы замечали в нём родство с индивидом Традиции, которого обыкновенные советские люди. вероятно, не ощущали даже бессознательно, что, в общем-то, правильно: человеку Традиции незачем пояснять, что за ним возвышается грандиозная иерархческая пирамида его Культуры. Это Знание присуще ему имманентно, и напоминания о нём, аннотации к нему, как расколдовывание тайнописи культурной памяти, могут только нарушить эту имманентную связь.
Его, т.н. индивида тоталитарных режимов, было очень трудно сломать внутренне, между тем, как сами дивиды, составляющие «биологическое тело» общества, гибли миллионами. Генетическая, родовая память, и сознание того, что он, индивид, - истинный хозяин и претворитель времени, не была истреблена воспитанием и образованием, более того, многократно усиливалась массовой культурой и Рейха и Союза, которые практически синхронно переживали эпоху Археомодерна в апогее.
Последний узник концлагеря, будь он «заурядным советским человеком», или «недостойным германцем», мог видеть воочию процессы титанической трансформации физического мира. Представь себе несколько десятков тысяч существ, постепенно теряющих человеческий облик, трудящихся на лесоповале или роющих котлован для шахт. Сибирская тайга, предгорье, бывшие военные поселения и городки ссыльных Российской Империи. Ландшафт, порождающий миф из самоё себя, производящий неизгладимое впечатление на постороннего, и формирующий особое, в известном смысле — мифологическое, магическое мышление и мироощущение тех, кто рождён, или долго прожил там.
За пример сочетания несочетаемых компонентов можно считать Томск — бывший крохотный городок для ссыльных интеллигентов, даже после распада Союза, вместе с другими сибирскими городами представляет собой «очаг» археомодерна. - люди, обладая едва ли не «эталонным», нормированным европейским мышлением, являясь учащимися или окончившими местные Университеты, склонны к мистицизму, и разнообразным экзотическим, формам религии, в т.ч. и славянскому политеизму.
Жителям крупной метрополии совмещение высшего образования с такой первобытной наивностью кажется чем-то диким, в Сибири же это — в порядке вещей. Из русских писателей, живущих в крупной метрополии, разве что москвич Мамлеев описывал архаическое мышление, с присущей ему особой метафизикой так как оно содержится в индивиде — коренном сибиряке. Можем ли мы представить себе, что на Западе в настоящее время может быть нечто подобное? Нет. В Питере, напр., ничего подобного уже нет — там всё слишком рафинировано, поверхностно и артикулированно sub specie нормативного порядка.
Петербург — это очень европейская метрополия, и его будто бы самобытная культура вот уже три столетия служит универсальным индикатором наличия архаики в культуре государственной, как и элитарной, так и массовой. Если на волне тенденции нечто «питерское», это означает, что модернизация не в лучшем смысле этого слова уже началась; что влияние Запада возрастает, - как мы знаем, модернизация на Западе уже завершилась «демонтажем» субъекта, а русский субъект (иначе — славянский) Западу не нужен, он опасен для него, как несовместимый с аппаратами ДД.
Теперь о Латуре.
Фабрикация по Бруно Л.. это именно производство «факта», соотносимого исключительно с модерном, Новым Временем. Фабрикованный факт — это проявление познавательного, волевого, властного актора дивида, благодаря которому он становится Субъектом. Фабрикованный факт — всегда интеллигибелен, причём, смысл ему сообщает сам «фабрикант», а не внешняя система координат — означений. ФФ - как бы уже «преломлённый» (см. этимологию слова «рефлексия») рациональным началом мышления реципиента. Разумеется, сфабрикованный в лабораторных условиях «факт» может быть Историческим, сопряжённым с некой историей. Но, важно понимать, что ни с каким традиционным знанием фабрикуемые факты не имеют ничего общего. Они являются «тактическим» ответом на некий насущный вопрос.
Напр.: отчего гремит гром? Учёный лаборатории в миниатюрных масштабах имитирует атмосферное явление (как вариант - помнишь рассказ Дугина о советских «просветителях», «объяснявших» молнию неграмотным крестьянам?) - на основе эмпирических данных поясняет, что и как об этом думать.
Сама интерпретация ФФ имплицитно включает компоненты властных отношений, внеположные денотату знания. Отсюда происходит отчётливо видимая связь между властью и знанием как таковым, они представляются опосредствованными лишь потому, что научный аппарат и властная структура сами по себе слишком велики. И Мишель Фуко, и Бруно Латур, в буквальном смысле исследовали властные отношения различного порядка на миниатюрных [микро-]моделях. И оба приходят к амбивалентным выводам: если принять во внимание способность ДД трансформировать дивида в индивида посредством того, или иного сообщения: напр., маргиналу как бы говорят — твоя субкультура мертва, её инициаторы погибли от наркотиков или спились, активистов пересажали или они сами вышли из «движения», организации ликвидированы или распались сами. Итог — маргинал «переходит» в другую субкультуру [если ему позволяют финансы и «обязательства перед обществом»], уже гораздо более сжатую и компактную, безопасную для нормированного общества. Маргинал — это уже не а-нормальный дивид, это одно из проявлений нормы. А настоящих маргиналов в самом деле вытравляют из общества.
Далее, важный вопрос, хотя и не завершённый соответствующим знаком пунктуации: >>>Возникает определенное противоречие - порождения модерна являются последними попытками ДГ возродиться. И именно ДГ вводит в тоталитарные режимы элементы сакрального, производит интеграцию элементов архаического, выбрасывает на поверхность Структуру.
Противоречия там как раз нет. Надо только помнить, что модерн, как и постмодерн, это не то, что настаёт и прекращается, Модерн в обязательном порядке включает Событие, которое случает однажды и в строго определённом месте. После которого и становится возможным развертывание неких стратегий и контрстратегий, тенденций и ошибок.
Сама интерпретация ФФ имплицитно включает компоненты властных отношений, внеположные денотату знания. Отсюда происходит отчётливо видимая связь между властью и знанием как таковым, они представляются опосредствованными лишь потому, что научный аппарат и властная структура сами по себе слишком велики. И Мишель Фуко, и Бруно Латур, в буквальном смысле исследовали властные отношения различного порядка на миниатюрных [микро-]моделях. И оба приходят к амбивалентным выводам: если принять во внимание способность ДД трансформировать дивида в индивида посредством того, или иного сообщения: напр., маргиналу как бы говорят — твоя субкультура мертва, её инициаторы погибли от наркотиков или спились, активистов пересажали или они сами вышли из «движения», организации ликвидированы или распались сами. Итог — маргинал «переходит» в другую субкультуру [если ему позволяют финансы и «обязательства перед обществом»], уже гораздо более сжатую и компактную, безопасную для нормированного общества. Маргинал — это уже не а-нормальный дивид, это одно из проявлений нормы. А настоящих маргиналов в самом деле вытравляют из общества.
Далее, важный вопрос, хотя и не завершённый соответствующим знаком пунктуации: >>>Возникает определенное противоречие - порождения модерна являются последними попытками ДГ возродиться. И именно ДГ вводит в тоталитарные режимы элементы сакрального, производит интеграцию элементов архаического, выбрасывает на поверхность Структуру.
Противоречия там как раз нет. Надо только помнить, что модерн, как и постмодерн, это не то, что настаёт и прекращается, Модерн в обязательном порядке включает Событие, которое случает однажды и в строго определённом месте. После которого и становится возможным развертывание неких стратегий и контрстратегий, тенденций и ошибок.
Невозможно такое общество, где все дивиды становились типизированными «субъектами». Там, где возможен Субъект, являющийся ядром, и cerebrum Модерна, сакральное ушло (навсегда для поколения Модерна).
Остался только его «след», символы его былого величия, сродни - символы аграрной культуры (снопы колосьев), герметическая символика на советском гербу; свастика и тотемные орлы Рейха. Обрати внимание на выделенные дважды слова в цитате Ache: ДГ всегда несет в себе элемент сакрального – Идея его состоит в проекции на мир земной некого высшего порядка.
Субъект может воспользоваться этими знаками подлинного времени, а не со-временными, подручными средствами, большей частью — «ремонтными»; но сакральное, Структуру per se он не получит, как бы ни старательно он повторял и транслировал миф, символ, традиции. В этом, помимо прочего, заключается истина всех традиционалистов: «победы [не только в обыденном смысле] не будет» - можно и нужно воспользоваться «примерами про хорошо» (Ache), но ни в коем случае не следует притязать на то, чтобы «оружием Традиции» исправить политическую, или, того хуже — экономическую ситуацию в современном мире. Не потому, что «получится только хуже», - это предельное «хуже» уже настало; потому что без подлинного сакрального (напомню, что знание о нём не дано в онтологическом порядке со-временного, т.е. произведённого не во времени, но со временем[*] — это тоже Предистинация, «запланированная» фатальная ошибка в космическом цикле порождения и распада) эта редукция не сработает.
_____________________________________________
Прим. [*] - Излагая кратко и схематично, различие представляется следующим образом:
Тварное под-разделяется на созданное во времени, и созданное со временем. То, что произведено со временем, как правило, является неким актором или медиатором, инициирующим, мотивирующим и регулирующим онтологические процессы, происходящие во времени. Таковой была коперниканская [контр]революция, изменившая не только пространственное восприятие индивида средневековья, но и мироощущение, оформляемое временем. Признать, что время переживает только самосознающее существо, безотносительно расположения светил на небесной тверди, которая в единочасье стала зыбкой, а затем и безграничной пустотой, и что солнечный и лунный цикл существует внеположно человеческому Мiру, для средневекового индивида означало порвать родовые узы [закономерности родов] знания, присущие ему имманентно.
Ещё пример: Петровские реформы в России. До Петра I, [контр]революционера на троне, на Руси было два времени, дневное и ночное, сопряжённые с месячным и годовым циклом. Астрологический год доминировал над астрономическим, как и церковный календарь — над светским. Это важный аспект проблематики, которую мы рассматриваем: каким образом возникали эпистемологические разрывы, изменяющие саму имманентную индивиду темпоральность (последовательность времени). Как возникло, напр., понятие «секунды» (латинизм secundum означает вторичное, т.е. производное), и каким образом эта новая единица измерения повлияла на развитие (не прогрессию, но некие трансформации) знания о человеке и гражданине, - элементарной частицы общества и государства. Мы можем проследить во всей этой череде со-бытий, «событийности» весьма неутешительный процесс легитимации Керигмы, конституирующей знание о человеке и гражданине в императивном порядке, процесс «экспроприации» и «конфискации» Керигмой различных сфер знания, в том числе, знания сакрального, благодаря опосредствованию «медиаторами» также подверженному классификации (это — ортодоксия, а это — сатанизм) и унификации. Андрей Чернов по этому поводу вообще высказался недвусмысленно: сакральное христианство «прекратилось» не когда начали преследовать скоморошество и юродивых, жечь ведьм, когда стали запрещать «карнальную культуру», о чём пишет Генон. Сакральное христианство прекращено возникновением феномена Ортодоксии, в императивном порядке вытесняющей всё различное с ней, признающей существование чего-то полярно противоположного ей, и не поддающейся верификации с целью сделать «это» безобидным и беспомощным в собственных глазах.
Керигма началась с Пятого Вселенского Собора, где были осуждены Арий, Несторий, Аполлинарий, Ориген, - иными словами, были осуждены платоники и сам Платон (об этом см. у Алексея Лосева), после чего церковной Керигме стало бессмысленно доказывать, что ересь — это не то, что враждебно к Первосущему, и Бытию; это то, к чему они всегда были, есть и будут враждебны, в силу гносеологической дисфункции и ещё, что немаловажно — частного тщеславия и властолюбия.
Сотворённое во времени, в отличие от порождаемого противоестественным порядком со-временного, является последовательностью времени, ис-ходящем из Единого, Первосущего, и завершающегося в нём же; это Доктрина Цикла, которую отстаивают, порой, диаметрально противоположные друг другу авторы — вышеупомянутые Рене Генон и Хорхе Луис Борхес; Освальд Шпенглер, предложивший оригинальную периодизацию истории культуры и, как ни странно, — Даниил Хармс (ОБЭРИУ'ты вообще были уникальными медиаторами, сами не сознавая того), многие другие выдающиеся умы. Во-временная темпоральность, аналогично агхорическому императиву (см. также у Мирча Элиаде об Агхори и Капалике, - в этом эссе следует различать парадигматические аспекты, скрытые для многих со-временно артикуллированных реципиентов, керигматиков по существу, а не «призванию», а-эстетическим компонентом, мракобесием и фетишизмом, танатологией и культом деструкции) располагает причины и следствия из одного Начала, всегда строго центрированного, и служащего основополагающим ориентиром в теории и практике адепта [Традиции].
Остался только его «след», символы его былого величия, сродни - символы аграрной культуры (снопы колосьев), герметическая символика на советском гербу; свастика и тотемные орлы Рейха. Обрати внимание на выделенные дважды слова в цитате Ache: ДГ всегда несет в себе элемент сакрального – Идея его состоит в проекции на мир земной некого высшего порядка.
Субъект может воспользоваться этими знаками подлинного времени, а не со-временными, подручными средствами, большей частью — «ремонтными»; но сакральное, Структуру per se он не получит, как бы ни старательно он повторял и транслировал миф, символ, традиции. В этом, помимо прочего, заключается истина всех традиционалистов: «победы [не только в обыденном смысле] не будет» - можно и нужно воспользоваться «примерами про хорошо» (Ache), но ни в коем случае не следует притязать на то, чтобы «оружием Традиции» исправить политическую, или, того хуже — экономическую ситуацию в современном мире. Не потому, что «получится только хуже», - это предельное «хуже» уже настало; потому что без подлинного сакрального (напомню, что знание о нём не дано в онтологическом порядке со-временного, т.е. произведённого не во времени, но со временем[*] — это тоже Предистинация, «запланированная» фатальная ошибка в космическом цикле порождения и распада) эта редукция не сработает.
_____________________________________________
Прим. [*] - Излагая кратко и схематично, различие представляется следующим образом:
Тварное под-разделяется на созданное во времени, и созданное со временем. То, что произведено со временем, как правило, является неким актором или медиатором, инициирующим, мотивирующим и регулирующим онтологические процессы, происходящие во времени. Таковой была коперниканская [контр]революция, изменившая не только пространственное восприятие индивида средневековья, но и мироощущение, оформляемое временем. Признать, что время переживает только самосознающее существо, безотносительно расположения светил на небесной тверди, которая в единочасье стала зыбкой, а затем и безграничной пустотой, и что солнечный и лунный цикл существует внеположно человеческому Мiру, для средневекового индивида означало порвать родовые узы [закономерности родов] знания, присущие ему имманентно.
Ещё пример: Петровские реформы в России. До Петра I, [контр]революционера на троне, на Руси было два времени, дневное и ночное, сопряжённые с месячным и годовым циклом. Астрологический год доминировал над астрономическим, как и церковный календарь — над светским. Это важный аспект проблематики, которую мы рассматриваем: каким образом возникали эпистемологические разрывы, изменяющие саму имманентную индивиду темпоральность (последовательность времени). Как возникло, напр., понятие «секунды» (латинизм secundum означает вторичное, т.е. производное), и каким образом эта новая единица измерения повлияла на развитие (не прогрессию, но некие трансформации) знания о человеке и гражданине, - элементарной частицы общества и государства. Мы можем проследить во всей этой череде со-бытий, «событийности» весьма неутешительный процесс легитимации Керигмы, конституирующей знание о человеке и гражданине в императивном порядке, процесс «экспроприации» и «конфискации» Керигмой различных сфер знания, в том числе, знания сакрального, благодаря опосредствованию «медиаторами» также подверженному классификации (это — ортодоксия, а это — сатанизм) и унификации. Андрей Чернов по этому поводу вообще высказался недвусмысленно: сакральное христианство «прекратилось» не когда начали преследовать скоморошество и юродивых, жечь ведьм, когда стали запрещать «карнальную культуру», о чём пишет Генон. Сакральное христианство прекращено возникновением феномена Ортодоксии, в императивном порядке вытесняющей всё различное с ней, признающей существование чего-то полярно противоположного ей, и не поддающейся верификации с целью сделать «это» безобидным и беспомощным в собственных глазах.
Керигма началась с Пятого Вселенского Собора, где были осуждены Арий, Несторий, Аполлинарий, Ориген, - иными словами, были осуждены платоники и сам Платон (об этом см. у Алексея Лосева), после чего церковной Керигме стало бессмысленно доказывать, что ересь — это не то, что враждебно к Первосущему, и Бытию; это то, к чему они всегда были, есть и будут враждебны, в силу гносеологической дисфункции и ещё, что немаловажно — частного тщеславия и властолюбия.
Сотворённое во времени, в отличие от порождаемого противоестественным порядком со-временного, является последовательностью времени, ис-ходящем из Единого, Первосущего, и завершающегося в нём же; это Доктрина Цикла, которую отстаивают, порой, диаметрально противоположные друг другу авторы — вышеупомянутые Рене Генон и Хорхе Луис Борхес; Освальд Шпенглер, предложивший оригинальную периодизацию истории культуры и, как ни странно, — Даниил Хармс (ОБЭРИУ'ты вообще были уникальными медиаторами, сами не сознавая того), многие другие выдающиеся умы. Во-временная темпоральность, аналогично агхорическому императиву (см. также у Мирча Элиаде об Агхори и Капалике, - в этом эссе следует различать парадигматические аспекты, скрытые для многих со-временно артикуллированных реципиентов, керигматиков по существу, а не «призванию», а-эстетическим компонентом, мракобесием и фетишизмом, танатологией и культом деструкции) располагает причины и следствия из одного Начала, всегда строго центрированного, и служащего основополагающим ориентиром в теории и практике адепта [Традиции].
Радикальный Субъект, как по-рождение со-временности, ощущает и переживает именно во-временную темпоральность, он преодолевает детерминацию со-временности императивным согласованием с Первоначалом. Археомодерн, в данной перспективе рассмотрения, это во-временность, которая проистекает из Первоначала, и продолжает развёртывание во времени и пространстве, вопреки модернизации.
Органическое государство, или Левиафан (собственно, он и есть Социальный Организм, некое количество живых клеток), при наличии моносубъекта Власти, Сакрального Государя, который лишь один вправе присваивать себе знание, Логос Мира (в гностической доктрине это — развитие в самоё себе архонтических качеств), может стать иерархическим.
Органическое государство, или Левиафан (собственно, он и есть Социальный Организм, некое количество живых клеток), при наличии моносубъекта Власти, Сакрального Государя, который лишь один вправе присваивать себе знание, Логос Мира (в гностической доктрине это — развитие в самоё себе архонтических качеств), может стать иерархическим.
В потенциальности — может, но прецедентов было весьма мало —и они не вызывают симпатии и у самих традиционалистов, как оправдавшие наихудшие опасения о фатальной работе Предистинации. Одних — своевременно, - как Мартина Хайдеггера (я причисляю его к традиционным философам), другие — лишь апостериори полного поражения, многим стоившего жизнью духовной, разочарование их было катастрофическим, - как Мирча
Элиаде. За исключением Адольфа Гитлера в Германии, и Иосифа Сталина в Евразии, никто не достигал даже подножия горней вершины архонтическогй власти. Притом, что второй «владыка» сам по себе был персонажем кошмарным, Архонт в наихудшем своём проявлении, Адольф Гитлер же сыграл роль медиума, призвавшего немыслимой нами волей космические деструктивные энергии, не совладал с ними - и тебе известно, что из этого вышло. Кстати, «романтические», как выражаются некоторые культурально артикулированные исследователи, инициативы Адольфа Гитлера были вполне осознанными поисками тайных акторов энергий и энергийных источников. За тем он и посылал войска вермахта в Китай, Тибет и Гималаи, изучал оккультизм и языческие культы. Но это уже из другой области знания...
Суждения об Ином не то, чтобы не точны, они дают дефиницию, которая не исчерпывает категорию и сущность Иного. Это тоже сравнительно сложная, и требующая массу «хронобукф» (мем Паты), но пока можно рассмотреть от-ношения Иного и Субъекта, как и наиболее актуальные и достаточно напряжённые. Здесь возможны апелляции к диалогам «Тимей» и «Парменид», где Платон полагает принципиальную возможность и радикальную достижимость точного определения чего-то "одного", уникального, в отличие от другого. Из этого следует, что субъект, в релятивной системе координат с некоторой степенью автономный (а радикальный субъект автономен абсолютно) не рассматривает, и не оценивает Иного так, как он дан в бытии и времени. Субъект в такой определённости Иного и не нуждается, равно как Традиция не нуждается в [радикальном] субъекте. Иной это воплощённое различие, в эпоху накопления людей, когда индивид становится количеством, он представляет собой скорее вне-человеческое. Это может быть «архонтическим превосходством», а может — неким пределом ничтожества (которое имеет свойство обращаться величием, но это, как правило, поздно обнаруживается)
О Соблазне. Объяснить, каким смыслом наделяет это слово Бодрийяр достаточно просто. Соблазн современного мира (а также ДД), - это «стабильность и безопасность» дивида под предлогом его дисфункции, беспомощности. Он не способен соблазниться настолько, чтобы этот «зов бытия» мотивировал некие фундаментальные, основополагающие акты, актуализировал механизмы его существования в инертном режиме в перспективе инициативности. Sic, американская культура преисполнена т.н. «сексуальности», всепроникающего эротизма, от парфюмерии до автомобилестроения, но «секса» нет в самой сексуальности, есть только изобилие внешней атрибуции объекта. В современной массовой культуре слишком много назойливого напоминания о том, что человек — существо сексуальное, одно из немногих, способных испытывать наслаждение от совокупления, между тем, как самом соития не происходит, его избегают, его страшатся, потому что после столь впечатляющих репрезентаций сексуальных объектов малейший дефект в области сексуального грозит психическим растройством на основе фрустрации.
С Традицией всё гораздо сложнее, и эта тема настолько пространная, что лучше отложить её до следующего письма. Пока что, in brevi, могу сказать только то, что соблазн и совращение в Традиции сопряжены с предистинацией. Человек изначально подготовлен к тому, чтобы принять на себя всю ответственность за Событие, прежде того, как само Событие произойдёт. Эта готовность резко контрастирует с непреходящим неврозом сомнений современного западойда, который обыгрывает сотни вариантов, прежде чем выберет... не лучший и не худший, но среднее арифметическое, как не сулящее страшной кары после ослепительно прекрасного наслаждения.
Что касается работы Фуко «Надо защищать общество», то имеет смысл прочесть все эссе и интервью, собранные в этой книге: Фуко, Мишель. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью / Пер. с франц. С. Ч. Офертаса под общей ред. В. П. Визгина и Б. М. Скуратова. - М.: Праксис, 2002. - 384 с. - (Серия "Новая наука политики").
Элиаде. За исключением Адольфа Гитлера в Германии, и Иосифа Сталина в Евразии, никто не достигал даже подножия горней вершины архонтическогй власти. Притом, что второй «владыка» сам по себе был персонажем кошмарным, Архонт в наихудшем своём проявлении, Адольф Гитлер же сыграл роль медиума, призвавшего немыслимой нами волей космические деструктивные энергии, не совладал с ними - и тебе известно, что из этого вышло. Кстати, «романтические», как выражаются некоторые культурально артикулированные исследователи, инициативы Адольфа Гитлера были вполне осознанными поисками тайных акторов энергий и энергийных источников. За тем он и посылал войска вермахта в Китай, Тибет и Гималаи, изучал оккультизм и языческие культы. Но это уже из другой области знания...
Суждения об Ином не то, чтобы не точны, они дают дефиницию, которая не исчерпывает категорию и сущность Иного. Это тоже сравнительно сложная, и требующая массу «хронобукф» (мем Паты), но пока можно рассмотреть от-ношения Иного и Субъекта, как и наиболее актуальные и достаточно напряжённые. Здесь возможны апелляции к диалогам «Тимей» и «Парменид», где Платон полагает принципиальную возможность и радикальную достижимость точного определения чего-то "одного", уникального, в отличие от другого. Из этого следует, что субъект, в релятивной системе координат с некоторой степенью автономный (а радикальный субъект автономен абсолютно) не рассматривает, и не оценивает Иного так, как он дан в бытии и времени. Субъект в такой определённости Иного и не нуждается, равно как Традиция не нуждается в [радикальном] субъекте. Иной это воплощённое различие, в эпоху накопления людей, когда индивид становится количеством, он представляет собой скорее вне-человеческое. Это может быть «архонтическим превосходством», а может — неким пределом ничтожества (которое имеет свойство обращаться величием, но это, как правило, поздно обнаруживается)
О Соблазне. Объяснить, каким смыслом наделяет это слово Бодрийяр достаточно просто. Соблазн современного мира (а также ДД), - это «стабильность и безопасность» дивида под предлогом его дисфункции, беспомощности. Он не способен соблазниться настолько, чтобы этот «зов бытия» мотивировал некие фундаментальные, основополагающие акты, актуализировал механизмы его существования в инертном режиме в перспективе инициативности. Sic, американская культура преисполнена т.н. «сексуальности», всепроникающего эротизма, от парфюмерии до автомобилестроения, но «секса» нет в самой сексуальности, есть только изобилие внешней атрибуции объекта. В современной массовой культуре слишком много назойливого напоминания о том, что человек — существо сексуальное, одно из немногих, способных испытывать наслаждение от совокупления, между тем, как самом соития не происходит, его избегают, его страшатся, потому что после столь впечатляющих репрезентаций сексуальных объектов малейший дефект в области сексуального грозит психическим растройством на основе фрустрации.
С Традицией всё гораздо сложнее, и эта тема настолько пространная, что лучше отложить её до следующего письма. Пока что, in brevi, могу сказать только то, что соблазн и совращение в Традиции сопряжены с предистинацией. Человек изначально подготовлен к тому, чтобы принять на себя всю ответственность за Событие, прежде того, как само Событие произойдёт. Эта готовность резко контрастирует с непреходящим неврозом сомнений современного западойда, который обыгрывает сотни вариантов, прежде чем выберет... не лучший и не худший, но среднее арифметическое, как не сулящее страшной кары после ослепительно прекрасного наслаждения.
Что касается работы Фуко «Надо защищать общество», то имеет смысл прочесть все эссе и интервью, собранные в этой книге: Фуко, Мишель. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью / Пер. с франц. С. Ч. Офертаса под общей ред. В. П. Визгина и Б. М. Скуратова. - М.: Праксис, 2002. - 384 с. - (Серия "Новая наука политики").
Здесь содержится знание о том, как Дисциплинарный Диспозитив «конфискует» тело и сознание дивида, и как функционирует пресловутая солидарность пытающихся опротестовать это изъятие. Кстати, вчера В.Н. спрашивал меня приблизительно о том же: дескать, Фуко — левак (во второй половине 70-х годов от гошизма безотносительно МФ, во всей Франции, остались одни воспоминания и несколько сотен оголтелых активистов, обещающим де Голлю повторить май 68-го), против власти, а вот АГД — за власть, как же примирить эту апорию? На самом деле там всё гораздо проще и понятнее: как ты уже знаешь, Фуко во вполне традиционной манере лишь ставит в известность, - есть ДГ, и есть ДД, хотите ли вы и сумеете ли вы жить в тех или иных условиях? Выводы всегда остаются на совести, страхе и усмотрение слушателей лекций.
Власть не дана восприятию субъекта, мироощущению человека как нечто безусловно злое (хотя и происходящее от «злого» неразумного начала, неспособности множеств к самоорганизации) или безусловно добродетельное; власть — это то, что мы осуществляем в настоящее время, обращаясь к одним с просьбой а к иным — с угрозой; употребляя в пищу животных от крупного рогатого скоты до микроорганизмов; читая Фридриха Ницше или его антипода Петра Алексеевича Кропоткина. Остаётся только выяснить для самого себя, какое место в условной иерархии или субординационной системе занимает индивид, индивидуум. субъект (и есть ли они вообще).
Теперь о гностиках. Собственно, «по хорошему надо» (ещё один мем Ache) читать книги с переводами и монографиями Е. Афонасина. (ещё были пространные эпитомы в другом моём журнале). Показательная цитата оттуда: «В их книгах написано, что "Иисус приватно учил своих учеников особым мистериям, которые сообщаются только наиболее достойным того и верным. И хотя людское мнение представляет одно злым, другое добрым, ничто не является злым по природе"». Следующий пассаж Иринея: «Люди спасаются благодаря вере и любви, все остальное — безразлично» пропущен и все высказывание, по видимости, рассматривается как апокрифическое высказывание Иисуса, поэтому я его помещаю в кавычки. Заметим, что Ириней эти слова как цитату не преподносит.
А вот что пишет автор гностической беллетристики (стиль не существенен, но смыслы оказываются на поверхности, за что и благодарны): Ахамот [Праматерь, она же, в некоторых интерпретациях, Душа, мысль, эннойя Демиурга в т.ч. Тварного Мира] не может спастись без помощи свыше: ей необходимо знание – гнозис. Ей дарует это второе откровение тот же Иисус. Благодаря этому, Ахамот освобождается от чувственного и определяет в себе духовность. Теперь она руководит устрояющим мир Демиургом, без ведома которого влагает семя духовное в лучшее создание его – в Человека. Поэтому земной Человек трехчастен: состоит из материи, души и духа. Поэтому же существует три рода людей: обреченные на гибель материальные люди – илики, люди душевные – психики, и люди духовные – пневматики. Психики могут достичь спасения, хотя и не совершенства добрыми делами, верой, аскетизмом. Пневматики уже спасены в силу заложенного в них духовного семени. Обладая гнозисом, они не нуждаются ни в вере, ни в особых делах (Благодаря этому, Ахамот освобождается от чувственного и определяет в себе духовность (Лебедько Владислав Евгеньевич «Великая Ересь (Причастие)»).
С Предистинацией и Агхорическим императивом это связано самым непосредственным образом: помнишь о том треугольнике, который образует собой внутреннюю причинно-следственную связь? Благородное существо, наделённое Душой — на занимается «расследованиями», приводящими не к Первопричине, которая есть Дух; но к некому пределу, за который человеческая мысль не способна заступить.
Примером тому служит эсхатологические и сотерические учения: откуда в скандинавском мифологическом эпосе, замкнутом, появляется зловещая фигура Локи, катализатора уничтожения божественного порядка? Почему во всех космогонических и теогонических мифах в императивном порядке появляются косвенные и прямые указания на ά) финал времени; β) появление Радикального Субъекта с дерзновенными амбициями; γ) Истребление богов (свержение Первоархонта, пример — Кронос, сверженный Зевсом, и Зевс, обречённый на свержение, - см. у Гесиода).
Культурология, этнография, филология не могут дать адекватного ответа на эти «каверзные» вопросы; и те, и другие, и прочие гуманитарии будут нести какую-нибудь антропоцентристскую околесицу про дурные воспоминания о гибели рода, разрушении города варварами и т.п. Не понимая, судя по всему, что теогония и космогония гораздо старше родовой памяти, и архаических городов, разрушение которых было сиюминутным, и далеко не самым катастрофическим событием в жизни человека тех Эпох.
Гибель цивилизаций в данном случае также не адекватный пример: в мире традиции грань, отделяющая определённую цивилизацию от внеположного ей и различного с ней не была очевидна, как для модерниста-Шпенглера, повествующего о культуре, уже ставшей диаметрально противоположной цивилизации. Тревожный факт, и факт сфабрикованный, id est полученный в результате эмпирического опыта. До XIX века даже европейцы не могли позволить такого основополагающего подозрения (см. лекцию об Археомодерне, этот фрагмент). Таким образом, слепящий свет диалектики — это, в известном смысле, тоже сфабрикованный факт.
Напоследок: Постарайся найти и купить книгу Классики Мирового Религиоведенья. Антология. Т.1 / Пер. с англ., нем., фр. Сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. - М.: Канон+, 1996. - 496 стр. - (История философии в памятниках) ISBN 5-88373-036-1. Там весьма хорошие переводы фрагментов «Материнского права» Иоганна Бахофена (на которого ссылается Головин в лекциях о Матриархате), Нюма Фюстель де Куланж «Древний город», и теософа Альберта Швейцера. К сожалению, я не могу переслать эту книгу, в виду отсутствия оной в продаже, - раритет мне дан Ache, кроме него есть только библиотечный экземпляр. Если в киевских библиотеках (кстати - запишись во все крупные, в столичных библиотеках сейчас много чего интересного можно раскопать) эта книга есть — бери обязательно.
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий